Пламя и Пыль
Шрифт:
– Все двенадцать лет?
– Наверное... Я давно потерял счет времени. Испытания Шекинестер длятся столько, сколько ей нужно. Полагаю, сейчас она испытывает мое терпение; а может и нет, может, она перешла к новой стадии и следит за тем, как я отреагирую на твое появление. Может, ты вовсе не настоящий, а просто иллюзия, посланная надо мной посмеяться.
Я мрачно усмехнулся.
– А может, это ты иллюзия, посланная надо мной посмеяться.
Он
– Вот как оно бывает, когда оказываешься на задворках у бога. Трудно становится во что-либо верить.
* * *
Я кое-как встал и оценил обстановку. Помещение, в котором я находился, являлось залом, что тянулся в обе стороны так далеко, насколько хватало взгляда. Похоже, это было место для прогулок вокруг более крупного здания, неизвестно насколько большого; в качестве дома богини, оно могло занимать многие мили.
За окном тихо падали хлопья снега. Удивительно, что Шекинестер допускала такую погоду - не лучший выбор для ее холоднокровных последователей. С другой стороны, несмотря на открытые окна, холода в зале не ощущалось; очевидно, богиня поддерживала во дворце нужный температурный баланс, позволяя природе самой заботиться о себе.
– Нам положено оставаться на месте?
– спросил я у отца.
– Или можно осмотреться?
– Делай, что хочешь, - ответил он.
– Когда Шекинестер решит тебя испытать, она найдет тебя, где бы ты ни был. Но я бы отсюда далеко не уходил.
– Он указал за окно. Теперь, когда я встал на ноги, стало видно, что здание окружено зимними, безжизненными садами, а за ними - густым лесом.
– Там, среди деревьев, бывает всякое, - произнес отец.
– Повезло, что наги дотащили тебя до самого зала. Если бы они бросили тебя в лесу, ты превратился бы в чей-нибудь ужин.
– Я останусь внутри, - заверил его я.
– Просто захотелось немного размяться.
– Другими словами, ты хочешь от меня отделаться?
– Можешь пойти со мной, если хочешь.
Отец должен был понимать, что я предлагаю это лишь из вежливости, однако, он встал со скамьи и смахнул с плеча несколько случайно залетевших снежинок.
– Только после тебя, сын, - сказал он и неопределенно махнул рукой, предлагая мне выбрать дорогу.
* * *
Несколько минут мы шли в полной тишине. Учитывая, как мало менялась обстановка, с таким же успехом можно было шагать на месте. Стены и пол оставались мраморными, плиты были похожи друг на друга, как две капли воды. Пейзаж за окнами представлял собой все те же сады и деревья, на которых медленно собирался снежный покров. Они не приближались, но и не удалялись.
Наконец отец промолвил:
– Они называют это место Залом Испытаний. Сегодня, видимо, испытывается предел нашей скуки.
– Ты же сказал, что Шекинестер испытывает твое терпение?
–
Отец усмехнулся и продолжил прогулку. В детстве, я помню, он всегда шагал с грацией тигра: мастер меча, герой отчаянных предприятий, легенда Сигила и многих других уголков мультивселенной. Теперь он еле переставлял ноги по мраморному полу, и я был вынужден замедлить шаг, чтобы отец за мной поспевал.
Через несколько минут я прочистил горло.
– Ты так и не спросил меня о матери.
– Нет. Не спросил.
– Мучает совесть?
– Бритлин, - вздохнул он, - я был похищен. Я сделал что-то, что привлекло внимание Шекинестер, но что именно, я так и не знаю. Однажды ночью прямо из ниоткуда появились пять наг. Они сковали меня парализующими заклинаниями и притащили сюда. Понимаю, что вы пережили, когда я не вернулся домой, но я не мог ничего сделать.
Несколько секунд я не отвечал. Затем произнес:
– С мамой все хорошо, но она не выходит из дома.
– Так было еще до того, как я ушел.
– Если бы ее муж был рядом, чтобы помочь...
– У Анны есть взрослый сын, - прервал меня он.
– Что я могу такого, чего не в состоянии сделать ты?
– Я старался, как мог, - отрезал я.
– Я знаю, что это все из-за ее отца, но ты тоже хорош: только и делал, что забивал ей голову всякими ужасами, что тебе приходилось встречать...
Отец посмотрел на меня с непонятным выражением лица. И, наконец, промолвил:
– Она и так знала, что мир полон ужасов, Бритлин; а я рассказывал ей о том, что эти ужасы можно преодолеть.
– Ты мог быть с ней рядом вместо того, чтобы ввязываться в эти бесчисленные авантюры...
– Но она сама этого хотела!
– вскричал он.
– Бритлин, Анне хотелось, чтобы я уходил из дома, - добавил он тихо.
– Она старалась быть хорошей женой, но в глубине души боялась меня, как боялась всех, кроме тебя одного. Когда я заходил в ее комнату, она... она вся напрягалась, как испуганный кролик. Она изо всех сил пыталась это скрывать. Порой я слышал, как она повторяет: "Он меня спас, он меня спас, он не такой как все". Но ей всегда становилось легче, когда меня не было дома.
– А когда ты спал с другими женщинами, ей тоже становилось легче?
– Да, Бритлин, тоже, - он с грустью провел пальцами по волосам.
– Эта сторона супружества была свыше ее сил. Но ей невыносима была мысль, что из-за нее мне придется жить, как монаху. Для нее было большим облегчением, когда я проводил время с другими женщинами; она была рада, что я не лишен... хоть этого.
– Уверен, такой расклад тебя вполне устраивал.
– Я не оставлял ему времени на сомнения.