Пламя и Пыль
Шрифт:
* * *
– Так ты нашел ее, - сказал я отцу.
– Это она искала меня, - ответил он.
– Одно из маленьких испытаний Шекинестер, - пробормотала Ясмин. Я ждал, что она скажет дальше, но ее стиснутые зубы говорили о том, что у нее нет намерения что-либо объяснять.
Отец тоже заметил, как помрачнело ее лицо. Он приобнял Ясмин за плечо и сказал:
– Все позади, девочка моя. И я могу рассказать кое-что, что тебя обрадует.
Она
– Что?
– Бритлин, - обратился он ко мне, - Ясмин рассказала, что вы... что между вами двоими...
– Инцест, - сказал я.
– Не это ли слово ты ищешь?
– Да, именно об этом вы думаете, - кивнул он, - но вы можете забыть о нем.
– Я не могу, - сказала ему Ясмин, в ее голосе слышались жесткие нотки.
– Не могу... если бы только Бритлин не был мне братом.
– Но он и не брат тебе.
Ее глаза сузились.
– Значит, ты все же не мой отец?
– Я могу быть твоим отцом, Ясмин. Но знаю, что не отец ему.
Его палец указывал на меня.
* * *
– То есть как?
– удивился я.
– Я же знаю, что ты мой отец.
– Нет, Бритлин.
– Ты лжешь, - выпалил я.
– Бритлин, - мягко сказал он, - ты знаешь, каково приходится твоей матери. Неужели ты и вправду считаешь, что она позволила мне до себя дотронуться? Хотя бы раз? Я не твой отец, мальчик мой. Среди тех женщин, что затаскивали меня к себе в постель, никогда не было твоей матери.
– Но кто же тогда мой отец?
– Герцог Урбин, конечно, родной отец Анны. Она была беременна, когда я ее нашел. Только поэтому он и позволил мне ее забрать. Ему хотелось выдворить Анну с Аквилуна прежде, чем соседи заметят, что она в положении. Всем сразу стало бы ясно, кто отец ребенка. Есть преступления, от которых даже герцог не может уйти безнаказанным. Он сам провел свадебную церемонию, а потом отправил меня с Анной назад в Сигил, подальше от чужих глаз.
Сердце замерло у меня в груди.
– Значит, я был...
– Да, ты и был тем ребенком. И хотя в тебе нет моей крови, я пытался стать тебе отцом. Сначала ради Анны, потом ради тебя. Мне нравилось иметь сына, Бритлин. И мне нравится, что у меня есть дочь, - он улыбнулся Ясмин.
– В вас двоих течет разная кровь. И ничто не стоит между вами.
Мне захотелось присесть. Но нигде не было стульев, лишь серебряный свет, мерцающий и всеобъемлющий, как будто мы стояли, полностью отрезанные от остальной мультивселенной. После стольких обид на отца... выходит, что он им и не был. Он был просто героем, который спас мою мать, как спасал всякого, кто попадал в беду. Он женился на ней, потому что этим мог ей помочь; поддерживал меня на протяжении всего детства, потому что это являлось благородным поступком. Как я могу теперь на него обижаться? Одним своим признанием он избавил меня от бремени быть достойным ему... не говоря уже о данной им свободе любить Ясмин.
Боги, как ловко все обернулось.
Ясмин
– Нет.
– Что "нет"?
– переспросила она.
– Все, - я убрал ее руки.
– До чего же все складно выходит.
– Ты о чем?
– ее улыбка погасла.
– Чего ты ведешь себя как болван?
– Мой отец, - сказал я, указывая на него.
– После двенадцати лет он появляется здесь, в Палатах Света, и у него есть объяснения для всего: почему он не вернулся назад, почему моя мать должна быть счастлива, когда он путается с другими женщинами. Он даже говорит нам, что мы можем спокойно любить друг друга, если хотим. Разве не ловко? И как правдоподобно. Один небольшой секрет разгоняет все сомнения.
– Но я отказываюсь этому верить, - продолжил я.
– Я отказался бы, услышав это в Сигиле, и уж тем более отказываюсь верить этому здесь, в Зале Испытаний. Найлз Кэвендиш - мой отец. Это знание спрятано глубоко в моем сердце, и даже все воды Стикса не смогут вымыть его оттуда. Хотел бы я стать сыном кого-нибудь другого, но нет - такого выбора у меня нет. Нет его и у Шекинестер.
Я взмахнул руками, изгоняя людей, стоящих напротив.
– А теперь возвращайтесь к своей богине. Скажите ей, что я сын своего отца. Не буду говорить, что мне от этого легче, но хватит уже отрицать правду.
Они оба открыли рты, словно собираясь возразить, но не вымолвили ни слова. Наверное, выражение моего лица сказало им, что спорить нет смысла. На мгновение они обменялись взглядами... и затем мой отец растаял, рассыпавшись на искорки цвета меди, дождем упавшие наземь.
– Иллюзия. Ну конечно, - пробормотал я и обратился к Ясмин: - Его здесь никогда и не было?
– Когда-то давно он посетил наш двор, - пришел мне ответ.
– Но теперь он в других краях.
Это произнесла не Ясмин - голос был женский, но более глубокий и невероятно древний. Никогда человеческое горло не издавало звука такой сдержанной мощи. Все тело Ясмин вмиг вспыхнуло белым светом, столь ослепительным, что мне пришлось отвести взгляд. Ее образ утончился и вытянулся, обвивая меня спиралью, пока я не оказался в объятиях змеи из белого огня. Ее хвост продолжал удлиняться, окружая меня все более широкими кольцами. В лицо ударило нестерпимым жаром, но я все же умудрился вымолвить:
– Шекинестер?
– Всего лишь одна из Ее дочерей, - ответила пламенеющая змея.
– Ты прошел испытания нашей Матери. Будь доволен.
– А что с моими друзьями?
– Их тоже испытывают. Слабые потерпят неудачу.
– Я хочу им помочь.
– Ты не можешь этого сделать. Здесь всякая душа одинока.
Пылающее лицо наги находилось так близко и было таким ослепительно ярким, что я не мог разглядеть ни единой его черты. Ее голова метнулась ко мне со скоростью нападающей змеи, но вместо укуса я почувствовал на своей щеке огненный поцелуй. Свет брызнул во все стороны... и вдруг я оказался в центре большого каменного зала с высоким потолком и полным отсутствием какого-либо убранства.