Пламя над Персеполем
Шрифт:
Итак, насколько можно судить в настоящее время и в ожидании новых раскопок, Беграм приобрел известные нам общие черты планировки во II в. до н. э., когда бактрийские греки решились снова завоевать и освоить Северо-Западную Индию. Не исключено, что в середине этого столетия к его строительству приложил руку сам великий Менандр. Но эпоха Александра не оставила здесь зримого вещественного следа, что вовсе не удивительно. Только в самые последние годы и только в одном пункте, в 100 милях юго-восточнее Беграма, археология открыла нечто в этом роде или по крайней мере претендует на такое открытие.
Следует вспомнить, что, перевалив Гиндукуш, войска Александра двигались по старой ахеменидской дороге. Вдоль этого, достигавшего Ганга, пути множество туземных княжеств властвовало и торговало, и собирало подати, яростно конкурируя и враждуя. Трудно сказать, каково было политическое и географическое отношение этих княжеств
Историю о том, как спускался он с гор в страну Гандхару (по существу, на Пешаварскую равнину), как сворачивал то и дело с пути навстречу удивительным приключениям, еще и сегодня прочтет, затаив дыхание, любой школьник. Но мы выберем из многих эпизодов один. Пока Александр огибал Гандхару с севера, предгорьями, главные силы его армии под командой верного Гефестиона брошены были вниз, чтобы подавить сопротивление на равнине и подготовить переправу через Инд.
Здесь, в центре страны, Гефестион направил основной удар на область, известную грекам как Певкелаотида со столицей Певкела. По-санскритски она называлась Пушкалавати, что значит «Город Лотосов». Действительно, цветок лотоса постоянно встречается на местной керамике; он же, видимо, украшает уникальную, хранящуюся в Британском музее монету с изображением богини, покровительницы этого города. Внушительный холмистый массив, который поднимается теперь над окрестностью Чарсады, милях в двадцати восточнее Пешавара и неподалеку от слияния рек Сват и Кабул, был отождествлен с Пушкалавати Александром Каннингхэмом; это отождествление, предложенное сто лет назад, бесспорно и ныне.
Прекрасное зрелище являют собою эти лёссовые холмы. Когда рассеивается туман, на севере проступают очертания далеких хребтов; там, к обрывистому плато Сват и Дир, где чернеет силуэт крепостной башни, над глубоким ложем реки Сват круто восходят склоны Малакандского перевала. На западе долина Кабула раздвигает горы, обступившие всегда оживленный Хайберский проход. И на переднем плане, во всю ширь равнины разливается море сахарного тростника, в центре которого лежит целый архипелаг буро-желтых холмов. Это Пушкалавати, так она выглядит теперь. Самый высокий холм и, несомненно, самый древний — Бала Гиссар, «Высокая Крепость». Он достигает 50 футов высоты и дремлет в тростниковых волнах, словно старый боевой корабль, стоящий на мертвом якоре. Помню свой первый визит сюда, в 1944 г.: как пробирался я вверх по узкой тропе, а навстречу мне спускалось стадо буйволов. Каждый нагружен был двумя корзинами, полными высоко ценимым здесь удобрением, фосфатной пылью, которую копают на вершине холма. И копают так усердно, что нам пришлось повести настоящую войну с земледельцами, чтобы отстоять хотя бы остатки холма. В последние годы здесь поставили вооруженную охрану; в стране, где оружие не успело еще стать простым символом власти, мера эта оказалась эффективной.
Но основательные раскопки Бала Гиссара и соседних, менее высоких, зато более обширных возвышенностей начались только в 1958 г., после чего разрозненные факты стали соединяться в достаточно связную версию. Попробуем изложить ее. «Высокая Крепость» первоначально стояла на уровне своего нынешнего подножия, возле ручья, впадавшего в одну из двух ближних рек; это был город площадью от 15 до 20 акров. Время его возникновения предположительно, однако железо здесь уже широко применялось. Если к тому же без лишней робости принять вполне правдоподобную легенду индийского эпоса Рамаяна об основании Пушкалавати и Таксилы двумя братьями, то интересующее нас время с большой долей вероятности можно будет ограничить VI в. до н. э., когда перед 518 г. весь район вошел в состав персидской империи. Незадолго до этой даты или вскоре после нее Гандхара упоминалась в списке владений Дария I, помещенном на большой скальной надписи в Бехистуне (Западный Иран), а ее столица Пушкалавати была или построена тогда на реке Кабул, то есть на главном пути в Индию с северо-запада, или же приобрела известность, вступив в период своего расцвета как один из центров организованной индо-персидской торговли.
Раскопки показали, что ко
Раскопками обнаружено примечательное явление — ров сверху донизу заполнен чистой землей, в которой попадаются обломки сырцовых кирпичей, а под всем этим лежал топкий слой, то, что археологи называют «быстрым осадком» ( rapid silt). Отсюда вывод: ров существовал очень недолго; поскольку он находился между руслом ручья и городскими постройка, выбор другого места для укреплений исключен. Таким образом, устройство этого рва и вала совпадает во времени с осадой города Гефестионом. Несомненно, они построены спешно, при подходе македонских войск, и уничтожены сразу после падения крепости. Земляной вал срыли и сбросили обратно в ров. Следы этого разрушения открылись археологам, словно памятник бесполезной отваги Астиса. Он, как пишет достойный доверия Арриан, «погиб сам и погубил город, в который бежал».
Это было важное событие, и Александр, как видно, позаботился обставать должным образом сдачу Пушкалавати. Мы можем только догадываться о цели некоторых его маневров. Но, пока Гефестион действовал на равнине, Александр совершал кампанию в горной стране Сват, и теперь, прежде чем снова вернуться в горы и штурмовать Аорн — твердыню, которой не мог овладеть даже Геракл! — он спустился к побежденному городу, принял его (несомненно, с подобающей случаю театральностью) и «поставил там македонский гарнизон, а начальником гарнизона назначил Филиппа». Возможно, хотя и не безусловно, того самого «полуцаря» Филиппа, который несколько позже завладел всей огромной сатрапией Северо-Западной Индии и в конце концов был убит своими же воинами.
Сейчас немногое известно о том, как выглядела Пушкалавати, разрушенная Гефестионом, но некоторое представление о ней можно составить по аналогии с Таксилой, о которой мы вскоре будем говорить подробно. Это был густонаселенный, неопрятный, беспорядочно застроенный город. Македонский гарнизон располагался, вероятно, не в домах, а лагерем, в походных палатках. Когда же летом 320 г. до н. э. перед тем как повернуть к дому, Александр реорганизовал индийские сатрапии, Пушкалавати окончательно утратила свое значение. Время для методического восстановления и перестройки захваченных городов на индийской стороне Гиндукуша еще не пришло.
Это время пришло через полтора столетия после смерти Александра, когда около 180 г. до н. э. Деметрий, с которым мы уже встречались, перевалил Гиндукуш со стороны Бактрии и снова колонизовал индийские сатрапии. Культура северо-запада отливалась в новые формы, здесь воцарился новый порядок жизни, умы обратились к новым идеям. И если до сих пор призрачный след армий Александра был почти неуловим для археологии, то теперь, в памятниках этой эпохи, он обрел наконец-то всю вещественность реализованной мечты. Мы видели, что в Беграме (Каписа) и, с еще большей вероятностью, в Пушкалавати это выразилось в переносе города на свободную, новую территорию, где можно было забыть о потерях и поражениях и куда эллинизм мог прийти, ничего и никого не вытесняя. С подобной же урбанистической революцией встретимся мы и в Таксиле. И если нужны примеры, лежащие вне нашей темы, то для Индии лучшим и наиболее известным окажется Дели. Постоянно растущий и меняющийся, он продемонстрировал в последние столетия, как смена династий или образа жизни требует новых территорий, позволяющих спланировать город в соответствии с новым пониманием комфорта и престижа.