План битвы
Шрифт:
Блин… Киргиза мне только не хватало…
— Егор! Привет!
Я оборачиваюсь. Навстречу мне спешит Лида. Сто лет не виделись.
— Привет, — улыбаюсь я. — Тише-тише, осторожней.
— Ой, прости. Ну, ты как, а? Которая сторона?
Мы болтаем. Она прямо похорошела за последнее время, даже светится как будто.
— Лида, у тебя никаких перемен не ожидается в жизни? — спрашиваю я. — Ты не беременна, случайно?
— Ты что! — смеётся она. — Тьфу на тебя. Нет, конечно.
—
— Что? — пожимает она плечами. — О чём ты вообще?
— Вообще-то хотел сказать, что тебе нужно собираться в длительную командировку. На месяц или на два. А перед этим хорошенько подумать, кто тут будет всё тянуть вместо тебя.
— Какую командировку? — сразу мрачнеет она. — Ты ничего не говорил…
— Ну так вот, говорю. Это не прямо сейчас, но скоро. В Красноярск. Ты в команде запуска, без тебя никак.
— А кто ещё в команде? — хмуро спрашивает она.
— Это тебе и предстоит решить. Вместе с Мишей Баксом.
— А он в команде?
— Да, — говорю я и подозрительно на неё смотрю.
— Что? — смущается она.
— Это ты скажи, — гну своё я.
— Да что сказать?
— Про Бакса. И про себя с ним. Ну-ка, колись давай!
— Ну, Егор!
— Замутила значит, с Мосей Удлером? Ну, Лидка, смотри, он тот ещё аферист. Ты, конечно, девчонка не промах, но держи ухо востро, поняла?
— Да ну тебя! — краснеет она ещё сильнее.
— Слушай, мне всегда интересно было, он обрезанный, а?
— Егор! — вскрикивает она. — Балбес. Всё, я пошла, у меня дела. В общем, ты теперь всё знаешь. Надеюсь у тебя не будет каких-то…
— Не будет, Лид, не будет. Рад за тебя. Но про командировку я серьёзно. Готовься и Мишу готовь. И вот ещё. Сейчас Печёнкин придёт, пошли мне крупье какого-нибудь. Поиграем немножко.
Я заказываю чай со смородиновым листом и жду генерала. Он появляется минут на пятнадцать позже. Идёт, как хозяин, причём не какого-то жалкого казино, а всего мира. Светло-серый штатский костюм сидит на нём, как седло на корове.
— Ждёшь, Брагин? — приветствует он меня со своим обычным высокомерно-брезгливым выражением лица.
— Жду, ваше благородие, — соглашаюсь я. — Как самочувствие?
Выглядит он не очень, одутловатый, глаза красные. Пил всю ночь, наверное. Он достаёт из кармана носовой платок и вытирает мокрый лоб.
— Лучше тебе не знать. Так, давай в рулеточку для разминки сыгранём.
Разминаемся, причём не в его пользу.
— Выпьете что-нибудь? — спрашиваю я и подзываю бармена. — Коньячку давайте?
— А ты будешь?
— Мне ещё восемнадцать так и не исполнилось вообще-то. Так что нельзя.
— Нельзя? — зло удивляется он. — А незаконную предпринимательскую деятельность вести до восемнадцати
— Это другое, Глеб Антонович.
— Другое, — качает он головой и поворачивается к бармену. — Тащи двести «Арарата». Лимон гляди не забудь. Сука! Признавайся, Брагин, натыкал магнитов под колесом?
— Товарищ генерал, магнитов нет, просто вы злой сегодня, фортуна таких не жалует. Вы настройтесь на любовь, и всё получится.
— Это ты что ли меня любить собрался? Смотри, как бы самого не отлюбили. Год проскочит, не заметишь, и пойдёшь ты сам знаешь куда. Познавать любовь. Мужскую, правда.
Он всхохатывает. Вот, оказывается, что ему доставляет удовольствие. Бармен приносит коньяк в графинчике, пузатый бокал на низкой ножке и тарелочку с дольками лимона. Печёнкин наливает полбокала и, залпом осушив, закидывает в рот лимон и зажмуривается. Так он сидит с полминуты, а потом открывает глаза и, улыбнувшись, повторяет всю последовательность действий.
После этого первая же его ставка выигрывает.
— Подобрели? — спрашиваю я.
— Подобрели, — соглашается он и улыбается хищной кошачьей улыбкой.
— Ну, тогда рассказывайте, что у вас на сердце.
— Говна кусок, вот что, — добродушно признаётся Печёнкин.
Впрочем, добродушие это скоротечное, длится не дольше минуты. Как правило.
— Может, ещё коньячку? — задаю я следующий вопрос. — За счёт заведения, не волнуйтесь.
— Разорится твоё заведение меня спаивать. Ну, давай, коли не шутишь. Ещё двести.
Я делаю знак бармену повторить. Он опять приносит лимон и графинчик. Печёнкин засандаливает ещё двести. В чём прелесть такого общения? В том, что ему не нужен собутыльник. Самодостаточное потребление, так сказать.
— Когда выяснилось, что вокруг одни джентльмены, нам как начало везти, да Брагин? — похохатывает генерал подгребая к себе очередную стопочку фишек.
— Главное правило игрока — вовремя остановиться, — улыбаюсь я.
— Поучи учёного, щенок, — весело огрызается он. — Вот сейчас разделаю твою шарашку под орех, а потом и за тебя возьмусь и за «контору» твою. Сечёшь, дурашка?
Через двадцать минут он почти всё спускает, откатываясь ниже начальных показателей, хотя проигрыш совсем небольшой. Но сам факт…
— Тут ведь вот какое дело, Глеб Антонович, казино всегда остаётся в выигрыше. Чем больше вы пытаетесь его ободрать, тем меньше шансов сохранить своё.
Он смотрит на меня набычившись и недобро играет желваками. Надо ещё двести для поднятия настроения, но перебьётся, а то ничего понимать не сможет.
— Поэтому, когда хоть что-то перепало, а особенно, если перепало хорошо так, надо брать и радоваться жизни.