План битвы

Ромов Дмитрий

Рано утром, то есть буквально через пару часов, она выпархивает от меня и исчезает в душной ташкентской мгле. Но лишь для того, чтобы через час зайти за мной облачённой в шёлковый брючный костюм цвета хаки, соблазнительно подчёркивающий все лучшие части её тела. Восхитительного тела, надо сказать.

Девушка она немелкая, одного роста со мной, а если на каблуках, то и повыше, но кость у неё тонкая, кожа нежная, губы сладкие и всё такое прочее.

— Нравится костюм? — спрашивает она и

крутится передо мной, как маленькая девочка, переступая ногами в открытых босоножках.

— Очень нравится, — сознаюсь я. — Тебе идёт. Узбекский?

— Шутишь?

Она распахивает глаза и прекращает крутиться. Французский, разве сразу не видно?

— Видно, — подтверждаю я. — Видно, что вещь шикарная, но я подумал, что самое прекрасное в ней то, что она надета на тебя.

Айгюль сначала пытается понять, что это я сказал, а потом заливается звонким смехом. Кто бы мог подумать, что эта суровая воительница может быть просто девчонкой.

— Одевайся, вот держи. Пока твои вещи не вернули, я тебе кое-что подобрала на свой вкус.

Она подаёт мне свёрток, из которого я достаю чистое бельё, белые хлопковые брюки, голубую рубашку поло от Лакост и замшевые мокасины «гоммино» от Тодс.

— Ого! — удивляюсь я, примеряя обновки. — Мы с тобой будто на лазурку собрались.

— Куда?

— Ну, Сен-Тропе, Канны, Антиб, куда-нибудь туда.

— Не сегодня, — мотает она головой. — Может быть, когда-нибудь потом.

— Как ты так сумела? Всё сидит просто идеально.

На это она ничего не отвечает, а лишь улыбается с видом победителя.

Мы идём в столовую, где строгая горничная подаёт нам завтрак. Омлет, лепёшки, яйца, сладости, кофе. После завтрака выходим из дома и садимся в машину, сегодня это красный мерседес SLC, если не ошибаюсь, двухместное спортивное купе.

— Прокатимся немного с шиком, — предлагает она.

— Не слишком ли мы будем внимание на себя обращать? — хмыкаю я.

— Сначала будем, потому что я этого хочу, а потом пересядем.

Мы забираемся в машину, и она рвёт с места, оглашая округу визгом покрышек. Говорят, по тому, как мужчина ведёт машину можно судить, каков он в постели. О женщине — можно, сто процентов.

— Слушай, Айгюль, — говорю я, когда мы выезжаем из дворцового комплекса Ферика. — Почему такая чудесная девушка, как ты и до сих пор не замужем? Сколько тебе лет?

Она хмурится. Вопрос про замужество не слишком приятный, судя по всему.

— Когда жених подходящий найдётся, тогда и выйду.

— Это типа меня кто-то? — уточняю я.

— Вряд ли, — грустно улыбается она. — Мне сейчас двадцать три и скоро уже моя «свобода» закончится. И так, говорят, в девках засиделась. Я-то не слишком тороплюсь, но родственники просто замучили. Уже давно бы выдали, но дядя пока не может найти подходящего жениха. Нужен не слишком старый, с богатыми родителями и связями. Такой, чтобы не просто хороший парень, а чтобы усилил позиции нашего рода.

— А если он тебе не понравится? — интересуюсь я.

— Какая разница? Это никого интересовать не будет. На кого дядя покажет, тот и будет моим мужем. Даже урод или извращенец, главное, чтобы нашему общему делу была польза.

— Это только у вас в семье такие законы?

— Нет, конечно. У нас в республике вообще часто родители решают подобные вопросы. Несмотря на советскую власть, традиции мы чтим.

Она невесело улыбается.

— Так может… Может, тебя украсть? Спасти от пережитков прошлого?

— Тоже мне, спасатель, — фыркает она. — Нос не дорос ещё.

— А нос в этом деле не главное, — улыбаюсь я. — Причём здесь нос вообще? Главное, что другие части доросли.

— Что?

Она заливается смехом.

— Балбес, — смеётся Айгюль.

За рулём спортивного мерседеса она выглядит очень эффектно, как буржуинка на аристократическом курорте.

— А гаремы у вас всё ещё существуют? — спрашиваю я.

Не такой уж и праздный этот вопрос, кстати. Мне самому уже впору о гареме задуматься…

— Официально нет, конечно, но, думаю, всякое случается.

— А если тебя дядя в гарем пристроит, ты тоже покорно выполнишь его волю?

— Не пристроит, он хочет породниться с какой-нибудь семьёй, имеющей большой авторитет в партии, причём на союзном уровне. Я должна сиять в Москве, понимаешь? Поступлю в аспирантуру МГИМО, сделаю карьеру, буду семье помогать и муж тоже. Будет защищать и приумножать, в общем.

— Так я, как раз…

— Ты не подходишь, — качает она головой. — Удачливый выскочка. Сначала добейся большого положения и тогда уже посмотрим. То есть по дядиной логике, в случае твоего успеха, только твои дети или даже внуки будут достойны породниться с моей семьёй.

Далеко в будущее заглядывает Ферик Ферганский. Только он его не знает, а я знаю.

— А ты что, спрашивала его мнение на мой счёт?

Айгюль внезапно заливается краской.

— Нет, — говорит она немного растерянно, но я понимаю, что да, спрашивала. — Он сам так сказал, когда предупреждал, чтобы я с тобой ни-ни… ну…

— Ты не во всём, как я погляжу, слушаешь своего дядю, — констатирую я.

— Не во всём… — соглашается она и, повернувшись, внимательно смотрит мне в глаза.

Громкий сигнал клаксона заставляет Айгуль перевести взгляд на дорогу, и ей приходится резко крутить руль, чтобы избежать столкновения. Дальнейшую часть пути едем молча.

Но уже минут через пять мы заезжаем во двор большого административного здания и выходим из машины. Айгюль идёт к стоящему здесь же уазику, из которого выскакивает человек в офицерских брюках и рубашке без погон и приветствует её, символически отдавая честь. Ну надо же… Они коротко переговариваются, и она, повернувшись, делает мне знак подойти.