Планета Шекспира
Шрифт:
Та холодно посмотрела на него.
— Там, откуда вы явились, вы, конечно, слыхали о вере.
— Конечно, о вере я слышал. Вера в свое «я», вера в свою страну, вера в свою религию. Какое все это имеет отношение к нашей теме?
— Вера — часто все, что есть у человека.
— Вера, — заявил Хортон, — это когда считают что-то возможным, хотя совершенно уверены, что это не так.
— Зачем так цинично? — спросила Элейна. — Откуда такая узость зрения? Отчего такой материализм?
— Я не циничен, — возразил он. —
— Это верно, — согласилась она, — но я говорю не об этом. Земля это одно, звезды — другое. Когда вы оказываетесь между звезд, ценности меняются, сдвигается точка зрения. Есть древнее выражение — «это совсем иная игра» — вы мне, кстати, не скажете, что это означает?
— Я полагаю, она относится к какому-нибудь виду спорта.
— Вы имеете в виду эти дурацкие упражнения, которыми когда-то занимались на Земле?
— Вы ими больше не занимаетесь? Совсем никаким спортом?
— Слишком много необходимо сделать, слишком многому научиться. Мы больше не нуждаемся в искусственном забавлении. У нас нет времени, а даже если б и было, все равно это никому не интересно.
Элейна показала на здание, почти поглощенное деревьями и кустами.
— По-моему, это оно, — сказала она.
— Оно?
— Это в нем странность. Нечто, о чем я говорила.
— Не пойти ли нам посмотреть?
— Я не совсем уверена, — отвечала она. — Сказать вам по правде, я немного боюсь. Того, что мы можем найти; вы понимаете.
— У вас нет никаких мыслей? Вы говорите, что можете чувствовать это нечто. Простирается ли ваше восприятие настолько, чтобы дать хотя бы какой-то намек?
Элейна покачала головой.
— Только странность. Что-то совсем необычное. Может быть, страшное, хотя я по-настоящему не боюсь. Просто напряжение в мыслях, страх необычного, неожиданного. Просто ужасное чувство странности.
— Похоже, туда трудно будет пробраться, — сказал он. — Заросло наглухо. Я могу сходить в лагерь и взять мачете. По-моему, мы его прихватили.
— Не нужно, — возразила она, вынимая из кобуры висевшее на поясе оружие.
— Этим можно прожечь тропу, — сказала она. Оружие было больше, чем казалось, когда оно находилось в кобуре, заканчивалось иглой и выглядело несколько громоздким.
Хортон посмотрел на оружие.
— Лазер?
— Пожалуй. Я не знаю. Это не только оружие, но и инструмент. На моей родной планете оно стандартно. Их все носят. Его можно настраивать, видите… — Она показала ему диск, установленный на рукояти. — Узкий резак, вентилятор, все, что угодно. Но почему вы спрашиваете? У вас оно тоже есть.
— Другое, — возразил Хортон. — Довольно грубое оружие, но эффективное, если знать как
Элейна наморщила лоб.
— Я слышала о таком принципе, — сказала она. — Очень древняя идея.
— Может быть, — сказал Хортон, — но к тому времени как я покинул землю, оно было лучшим. В руках человека, знающего, как оно действует, оно точно и весьма смертельно. Высокая скорость, очень большая энергия торможения. Приводится в действие порохом — по-моему, нитритом, а может быть, и корбдитом. Я не знаток химии.
— Но порох мог пролежать много лет, пока вы были на корабле. Он со временем разлагается.
Хортон бросил на нее пораженный взгляд, удивленный ее познаниями.
— Об этом я не подумал, — сказал он. — Но это верно. Конечно, преобразователь материи…
— У вас есть преобразователь материи?
— Так мне сказал Никодимус. Я его, собственно, не видел. Я вообще никогда не видел ни одного преобразователя, говоря по правде. Когда нас погрузили в анабиоз, таких вещей, как преобразователи материи не существовало. Их изобрели позже.
— Еще одна легенда, — пробормотала Элейна. — Утраченное искусство…
— Вовсе нет, — возразил Хортон. — Технология.
Она пожала плечами.
— Что бы там оно ни было — это утрачено. У нас нет преобразователя материи. Как я уже сказала, это легенда.
— Ну, — спросил Хортон, — собираемся мы посмотреть, что это там у вас такое, или мы…
— Мы пойдем и посмотрим, — сказала Элейна. — Я поставлю оружие на самую низкую мощность.
Она нацелила свое приспособление и из него вылетел бледно-голубой луч. Подлесок со зловещим шипением задымился и по воздуху поплыла пыль.
— Осторожнее, — предупредил Хортон.
— Не беспокойтесь, — резко ответила Элейна. — Я умею с ним обращаться.
Она явно умела. Луч прорезал ровную узкую тропу в обход дерева.
— Нет смысла его подрезать. Пустая трата энергии.
— Вы это еще чувствуете? — спросил Хортон. — Эту странность. Можете понять, что это такое?
— Она еще там, — подтвердила Элейна, — но у меня не больше представления о том, что это, чем было.
Она спрятала оружие в кобуру и Хортон, светя перед собой фонариком, первым пошел к зданию.
Внутри было темно и пыльно. По стенам стояла развалившаяся мебель. Маленькое животное, пискнув от неожиданности и ужаса, пробежало по комнате маленьким темным пятнышком в темноте.
— Мышь, — сказал Хортон.
Элейна равнодушно ответила:
— Не мышь, по всей вероятности. Мыши принадлежат Земле, так, во всяком случае, говорят старинные детские стишки. Есть среди них такой: «вышли мыши как-то раз посмотреть, который час…»
— Так детские стишки сохранились?
— Некоторые, — ответила она. — Я подозреваю, не все.