Планета свиней 3. Жаркий сезон
Шрифт:
Многие стриптизёрши были не местными. Некоторые из них считались профессиональными танцовщицами. Встречались и самородки, не поступившие в гуманитарные или политехнические вузы. Руководила коллективом полуголых или даже голых баядерок – гибридная собака породы пуделя. Звали эту красотку – Рената.
Рената была хрупкой, невысокого роста собакой. Губы она освежала фиолетовой помадой. Всегда ярко красила когти. Носила красные, обтягивающие платья с глубоким вырезом на спине и делала кудрявую причёску с отглаженной чёлочкой, падающей на слапсшибательную мордочку.
– Что
– Люблю отдыхать по полной,– пускал облачные облака Масол, продолжая жадно смотреть на сцену. – Но душа требует полёта, дорогая моя. Она хочет взлететь над городом и парить, парить… Волчья душа – субстанция примитивная, но иногда, когда я вижу истинную красоту, мой дух возвышается над обыденностью…
Рената слушала волка, медленно кивая в ответ. Масол забавлял её своей пьяной романтичностью, представляя себя сказочным принцем, при виде которого все женщины непременно тают, а затем бросаются на шею, чтобы отдать свои телеса в вечное пользование.
– Что, девочка понравилась? – спросила пуделиха, но спросила не грубо, а будто по-дружески, словно знакома с этим волком уже не первый год.
– Да что ты! Не то слово! Девицы в «клешне» первоклассные. А полукровочка лучше многих, – с придыханием говорил Масол. – Посмотри, какая у неё выдающаяся фигурка! А хрупкие лапки, а глазки? Она – просто вау, какая махнаточка!
В его голосе слышалось неподдельное восхищение. Он будто тонул в грациозном танце вместе с очаровательной девушкой. Хотелось скинуть сандалии, штаны и рубашку, выскочить на сцену и сплясать в паре с ней, удивив весь антропоморфный кабак своей звериной мощью и алкогольной пластикой тела.
Масол знал, кто такая Рената. Он отлично помнил, что авторитетный Жужа неравнодушен к этой особе. Крутой пёс дворовой породы дарил Ренате дорогие подарки, защищал от приставаний других криминальных элементов – от совсем мелких бандитов до тех, кто стоял на одной ступени с ним самим.
«С такой дамочкой нужно всегда держать влажный нос по ветру и знать своё место», – думал Масол.
– Угостишь меня водочкой, Акело? – звонко щёлкнув ровными зубками, томно прошептала она.
Масол удивлённо посмотрел на Ренату, но затем, будто под гипнозом, поднял худющую лапу, подзывая официанта из енотов. В этот вечер он почему-то не жалел честно украденных денег и не боялся гнева злобного покровителя шикарной гражданки.
– Слышь, гарсон, «Княжеская» у вас имеется? – спросил волк.
– У нас приличное заведение, – заискивающе скалился официант. – Если поискать в закромах, то для хороших гостей… найдётся бутылочка. Но сами понимаете…
Енот выставил лапу и быстро потёр пальцем о палец.
Мосол лишь отмахнулся. Он посмотрел на Ренату и высокомерно произнёс:
– Благородный напиток, только для благородных волков…
Когда енот удалился, пуделиха поинтересовалась:
– Акело, вы из Страны Сибирь будете?
– Так точно! Из самого сердца Сибири. Я из этого… из Якутска. Возле княжеского дворца проживал; в двух прыжках
Ему льстило, что Рената называет его Акело. Хотя что это за зверь такой – он понятия не имел.
Сначала Масол потратил все наличные, затем расплачивался картой «КрымСбера».
Он угощал соседние столики, требовал, чтобы в зале играла только живая музыка, и всячески поощрял грязные танцы у шеста. После трёх часов по сцене ползали все кому не лень, но только не баядерки из «клешни»; особенно упорствовала уже немолодая свиноматка, туристка из средней полосы московского княжества. Она вовлекала в своё хрюкающее ползанье всё новых и новых гибридов. Но Масол вовсе не замечал исчезновения профессионалок, продолжая упрямо пихать наличные, кому в джинсовые карманы, кому в шорты, кому в безразмерные бюстгальтеры.
Вокруг тощего волка собралась целая свора собак: три уже закончившие работу танцовщицы, среди которых была и та полукровка, что крутилась с вечера на шесте, сама Рената и два парня из Жужиной своры. Это были средней лапы бандиты. Одного звали – Педра, второго – Сидра.
Оба бандита тоже были дворянской породы. Из собачьих морд торчали длинные усы, уши так и шлёпали по щекам, а глаза слезились неиссякаемыми ручейками. Сидра часто сморкался в платок, не забывая вытирать глазницы. Педра так и сидел с мокрыми подтёками, стекающими до подбородка.
Они подсели к волку неслучайно. Масол захаживал в «Цепкую клешню» раз в неделю и почти каждое своё посещение превращал в феерическую пьянку. Персонал кабака постоянно задавался вопросом: откуда у этого дохлого гибрида куча наличных и столько обаяния? Малоизвестных антропоморфов Масол угощал водочкой, бутылка которая стоила, как пять литров девяностоградусной чачи. Он также заказывал приватные танцы самых лакомых красоток, но никогда не лапал их, не допуская грязного домогательства, что весьма странно для богатого клиента.
Охранники, которыми работали в кабаке Сидра и Педра, заинтересовались гостем ещё несколько месяцев назад, подозревая в нём оперуполномоченного из какого-то секретного отдела полиции. Волк – он и в Стране Крым остаётся волком. Серые гибриды, это хронические соперники собачьего племени. Вечно эти зубастые что-то вынюхивали и совали свои носы, куда не следует.
В зале громко играла музыка. На танцполе скакали разгорячённые алкоголем гибриды. Несколько кабанов, размахивая верхними лапами, отчаянно долбили о пол башмаками и время от времени вскрикивали резкое: «Хэй-хей!»
Не единожды на танцполе был замечен и сам Масол. Он дважды висел мордой на плече полукровки под знаменитого «Белого лебедя», а однажды даже станцевал медлячок с Ренатой. Если бы Педра и Сидра не отвлеклись во время танца на потасовку двух бобров из Страны Кишинёв, то волку, возможно, намяли бы бока сразу, что, впрочем, не случилось и мгновенно забылось, как вчерашний скупой дождик в Судаке.
***
Слышался звон посуды из кухни. Пахло жареной колбасой. Свернувшись калачиком, Шмаль проснулся в комнате на старом диване, спрятав морду под пушистым хвостом.