Планета
Шрифт:
– Так-с. Закинуло сердешного. И нерастаможенный, мля.
'Ага. И что-то эти попадаловы больно, уж, рояльные' - мелькнуло в голове.
– ... джип-то у меня был "Nissan Qashqai".
– А знаете, господа... - минут пятнадцать рассказывал Борисову и атаману о премудростях таможенной службы и "мытного ремесла"...
– Однако, Борн. Кулешов, а давай "купцов" к Парамонову. У него ж жена персиянка. Э, скажи, я приказал, - принял решение атаман. Старший из казаков, молча, козырнул.
Вернулись к правлению, Молчунов нас уже заждался, пригласили его в джип. Казак бочком
– Ну, что ты там нашёл?
– стребовал Шатров. Молчунов что-то стал мычать пересохшим от волнения ртом. - Экий ты братец неловкий, - атаман огорчался прямо на глазах. Молчунов прокашлялся:
– Значится, колёса у его, и эта...
– дальше шли размахивание руками и догадываетесь сами, что же такое интересное нашёл казак.
– Значит, будем разбираться на месте, - установил точку атаман.
Выехали за станицу. Там, где у нас были очистные сооружения, стоял ЗИЛ-130 - ассенизатор. Ха-ха - от меня.
– Борн, ты чего такой с утра весёлый? Николаевич с завистью смотрел на меня.
– А давайте из него броневик сделаем! Имени Николая ll.
– Из гамновоза, броневик? Ну, ты загнул!
– Эта машина из выгребных ям "добро" вывозит?
– Ага! Жидкое! Эх, жаль, у меня нет запаса электродов, а тоб я его сварил!
Атаман с Молчунов даже рты открыли от слов Борисова. Правда, атаман сразу вспомнил о сварочных электродах фирмы ESAB: Шведы суда научились ими сваривать, и швы крепче листов получаются...
"ЗИЛ" Николаич отогнал в депо, оставил на улице проветриваться. Шатров надавал ЦУ начальнику депо и нас просветил полученными от Ястребова данными, что в его отряде было 251 человек. Но три четверти, почему-то, до Ясной не добрались. Только все офицеры отряда. Довезли довольного Шатрова до правления; там атаман, отпустив Молчунова, припомнил нам вольное толкование названия броневика:
– Аяяй, господа. Нельзя так с батюшкой-царём! Офицеры Ястребова, вон плакали, что император с семьёй живые. А, вы, вот так с ним...
Пожали мы, смолчав, плечами и поехали домой, хозяйство ворочать...
После раннего ужина, зашёл в первый раз во флигель, неуютно себя чувствуя. Огляделся. Был он больше, повыше и после капремонта. В зале, одна стена была полностью занята книгами на полках. Борисов, сидя на диване, читал "Двенадцать стульев" Ильфа и Петрова.
– Ага, хозяин пожаловал. Изменённый, мля, - увидав меня сходу, выдал.
'Ты гляди, какие глаза у Борисова подозрительные'. Я себя ещё больше почувствовал неуютно.
– Смотрю я на тебя, Борн, и удивляюсь, лет десять ты уже работаешь на почте, а как бирюк-одиночка всё. Или якаешь, или в молчанку играешь. А не, играл. Сейчас ты, прямо орёл стал, анекдоты травишь, советы дельные даёшь.
– Кому?
– Да, всем, мля. А кто такой Штирлиц?
– Вопрос меня смутил, и, как-то нелепо он прозвучал.
– Советский разведчик, к фашистам был заслан, - произнес. Борисов лупнул глазами, а я продолжил: - Главный герой в романах Юлиана Семенова.
– Ты, Борн, что-то путаешь. Семенов о штандартенфюрере Штиглице писал. Роман - "Восемнадцать
Борисов похлопал по книге. В голове у меня, что-то стало крутиться, но на ум не пришло. Как вуаль накинули. Странности были, а вот какие, большой вопрос.
– Борн, ты забери вон ту стопку. Там дневники твоего отца, - попросил Николаич. На столе лежали большие общие тетради. Я ещё взял две энциклопедии по истории и пошёл к себе, спать.
– Вот и перспективы появились, - хозяин компьютера потёр довольно руки и закрыл папку '1 С Предприятие 8х'.
Отключил компьютер и улёгся спать в своём кабинете. Закрыл глаза, побежала какая-то серая муть с зелёной полоской, а в лицо ударил яркий солнечный свет. Человек поморгал глазами, посмотрел, прикрыв козырьком ладони глаза, на напольные часы фирмы Columbus: - 00 - 35. И перевернулся на другой бок, пытаясь заснуть.
Прошло полчаса, час, два. Солнце светило основательно. Не спалось. Мужчина невозмутимо поднялся и пошёл на двор, залитый полуденным солнцем. Осмотрелся. Около калитки стояли три человека в форме, с бляхами на груди и с саблями. Со славянскими лицами и усами. Хозяин оглядел их, а потом новоиспеченные окрестности.
– Хай. Скашите, пошалуста, чьто этта за сопор?
– осведомился, указывая рукой на Ростовский собор, Валдис Пельш, латышский фермер.
Что ха-ха, через год Валдис Евгеньевич входил в пятёрку самых богатых людей Задонья, а за тёлками голштинской породы, которых он привёз из Голландии в 2003 году, выстроилась огромная очередь.
– ...траверсе...
Глухой взрыв, сотрясение корпуса корабля от кормы толкнуло всех находящихся на мостике людей вперёд и, свет померк. Чернота, недолгая, стала перетекать в цвете к красному, оранжевому, жёлтому, зелёному, голубому спектрам, чтобы рассыпаться на миллионы разноцветных точечек. И перед глазами капитана возник приближающийся планшир ограждения мостика.
'Какой нарядный. А ведь я сейчас нос расквашу об него!' Тело стало напрягаться, руки потянулись вперёд. 'Не успеваю!' Но вмешалась, какая-то упругая на ощупь сила и мигом вернула в вертикальное положение. 'Вот бы так и с кораблями!' Мир вокруг воскрес, качнулся на спокойной волне, и оживился обертонами русского языка, хотя основной инструмент - эсминец - молчал. Стоял с выключенными турбинами и ждал, когда же люди обратят внимание на него красавца. А у команды были одни матерные загибы.
– Тишина на мостике!
– команду продублировали и на полубак. Подчинённые мигом вспомнили, что они военные моряки.
– Доложить обстановку, - скомандовал капитан.
– Видимость - ноль, штиль, тепло... Всё испортил прибежавший, отдыхающий после вахты, мичман Николаша Равенок:
– Господа, вы не поверите! Моя каюта фантастически изменилась! И всё, всё вокруг!
– прокричал. На него зашикали. Ошалелые глаза мичмана, стали приобретать осмысленность.
– Клянусь, вот те крест, я не вру!
– перешёл на шёпот Равенок, - Не верите, а вот!