Планеты
Шрифт:
Империта вырвала Истана из лап чудовища, крепко хлестнула его андором, увернулась от чьих-то когтей и зубов, взмахнула энергохлыстом, еще раз, еще, пока не устала рука. Страха не было, напротив, она ощущала себя смелой и сильной, как никогда, ей хотелось кромсать и кромсать врагов, чтоб летели клочья. Девушку заполняло радостное, ликующее чувство: она – воин, она – другая, она – свободна! Рука играючи управляла андором, и его сияющий энергетический хлыст мелькал молнией, впиваясь в рыжие тела. Дели упивалась своим новым «я», но ее отрезвила резкая сильная боль в плече:
Но неожиданно все закончилось. Офицеры были живы и напряженно ожидали нового нападения, но вокруг установилась звенящая тишина. Юл-Кан искал глазами лонга, но не мог найти. Он бросился разгребать трупы и вскоре увидел ее. Эвиро была мертва. Пепельная шерсть слиплась от свежей еще крови, на морде сохранился оскал, словно зверь до сих пор гонял где-то марганов.
Ихлак осторожно провел рукой по мокрой шкуре, будто боялся потревожить сон своей верной спутницы, тяжело вздохнул, низко опустив голову.
На глаза наворачивали слезы. Дели сморгнула и отвела глаза.
Офицеры что-то искали среди рыжих тел. Наконец, откопали пирата. Трайд бесцеремонно хлестнул его по щеке, приводя в чувство. Тот медленно открыл испуганные мутные глаза, долго блуждал по потолку, в конце концов, увидел офицера.
– Живой? – Марион рывком выдернул его из марганьей кучи, но тот так пронзительно вскрикнул, так страдальчески сморщился, что трайд даже перепугался. Лишь чуть позже обнаружил, что пират серьезно ранен.
– Черт тебя дери, космическое несчастье! – зло проворчал Марион, осмотрев его раны. – Чего доброго, еще ноги протянет. Какие пираты все же хлипкие.
– Положим его возле алиманов, может и оживет, – предложил Тасури, и они перенесли бесчувственного пирата к камням.
Марион взглянул на девушку.
– Вы ранены, империта? – испугался он, увидев кровь.
– Самую малость.
Трайд посмотрел на ее руку, рассеченную когтями, нахмурился.
– Хоть и не смертельно, но выглядит скверно.
– Да ерунда, – махнула та рукой.
– Ничего не ерунда. Сядьте-ка возле алиманов, – сурово приказал он.
– Опять вы мне приказываете, трайд, – недовольно буркнула Дели.
– Не ворчите и делайте, как я сказал.
– Вот еще! Не буду я подходить к этим камням, я их боюсь.
– А умереть от заражения не боитесь?
– От таких царапин не умирают.
– Ну, хорошо, – сдался офицер. – Ваше право. Но перевязать все равно надо.
Он тщательно обмотал рану каким-то лоскутом, потом внимательно посмотрел ей в глаза, сказал негромко:
– Вы молодец, империта.
– А вы думали, – смутилась девушка, заливаясь ярким румянцем.
Юл-Кан все сидел возле Эвиро, молча оплакивая. Для него смерть лонга была страшным ударом. Марион положил руку на плечо друга, тот поднял на него беспомощные глаза.
– Нет луйхара, нет Эвиро, – произнес он с невыразимой печалью в голосе. – Юл-Кан один, совсем один.
– У тебя есть мы, дружище, – Мариону
– Вы улетите домой, а я останусь здесь и буду бродить, как тень. Я – последний из рода Ан-Кора.
Ну что тут скажешь? Какими словами залечишь душевные раны? – Марион не знал и казнился чувством горькой вины.
Джанулория возился возле пирата, бубня под нос:
– Красная кровь. Кто ж ты такой, голубчик? Откуда взялся?
Видимо, камни делали свое дело: раненый зашевелился, открыл глаза.
– Очнулся? Вот и отлично, – почти ласково поприветствовал его т, ахьянец. – Тебе повезло – из лап марганов не многие выходят живыми.
– Их нет? – испуганно прошептал пират, смотря по сторонам. – Ну и жуткие же твари!
Взгляд энод-арона ожесточился.
– Не понравилось встретиться с ними лицом к лицу? – спросил он, глядя на серебряноволосого яркими прищуренными глазами.
– Я вижу, ты уже очухался, пират, – подошел Марион, окатив раненого холодным, как лед, взглядом. – А теперь поговорим.
Тот недоверчиво смотрел на трайда, словно в любой момент ожидая, что тот выхватит свой бластер и начнет палить.
Но Марион вдруг подхватил с земли отрубленную марганью голову и ткнул ею прямо в лицо пирата.
– Не нравятся тебе эти зверюшки? – в его голосе слышалась бушевавшая ярость. – Но сейчас ты насмотришься на них вдоволь! Смотри, любуйся, на что ты обрек планету! Неприятное ощущение, когда их когти впиваются в плоть, не правда ли? Не хочешь смерти в их лапах? Никто не хочет, пират, но многие, очень многие уже приняли ее и еще примут по твоей вине! Ты будешь говорить, несчастный?
– Это была его задумка! – выпучив глаза, затараторил тот, стараясь не смотреть на жуткую голову чудища в руке офицера. – Я и не вникал в суть дела, а он не горел желанием посвятить нас! Для нас главным было что? То, что нам платили неплохо, очень неплохо. А потом эти камешки, тут уж у любого глаза загорятся, что фонари. Если бы я знал, на какие гадости и мерзости он способен, ноги моей бы здесь не было, Черной дырой! Наше дело маленькое – таскай, да таскай камешки в корабль, успевай только себе в карман ложить. Метеорит ему в зад, этому уроду бледному! Знал бы заранее, прибил бы его к чертовой бабушке! Вот хрен талласский!..
– Так, – остановил его трайд. – А теперь подробней.
Тот посмотрел на него, спросил:
– Могу я быть уверен, что выйду отсюда живым?
– Да, слово офицера космической службы, но в случае, если ты будешь говорить правду.
– Жизнь мне пока дорога.
– Как твое имя?
– Альфадей Эрго.
– Ты – Альфадей Эрго? – изумился Марион, с интересом взглянув на сидящего перед ним субчика.
Об Альфадее Эрго знал каждый офицер космических служб и каждый курсант без исключения. Это был самый известный, самый злостный и самый неуловимый пират во всех галактиках. Поймать его– была мечта всехофицеров, но он исчезал у них перед носом, словно растворялся в необъятном просторе вселенной.