Плата за молчание
Шрифт:
Но в этот день, 10 марта 1958 года, в 21 час на площади стоит только одна, очень молодая, очень красивая блондинка; по виду ее вовсе не скажешь, что ей необходимо завязывать знакомства с мужчинами подобным сомнительным способом. Прислонясь к афишной тумбе, засунув руки в карманы пальто, не слишком элегантного, она скучающе глядит навстречу медленно приближающемуся «фольксвагену». Когда расстояние сокращается до нескольких метров, она плечом отталкивается от тумбы и, покачивая бедрами, направляется к обочине тротуара. Водитель притормаживает, отворяет дверцу и с вымученной улыбкой неуверенно произносит:
– Не найдется ли у вас немного времени для меня, милое дитя? Если да, садитесь в машину.
Неожиданно над площадью гремит зычный голос:
– Эй, Шрамм, что вы там бормочете! Кто же таким тоном заговаривает со шлюхой?! Еще раз сначала, да поестественней!
Не подумайте, что перед вами эпизод из художественного фильма, снимаемого на Штейнторплац. Человек в «фольксвагене» не актер, а бравый, но малоподходящий для исполняемой роли вахмистр уголовной полиции; девушка - не Софи Лорен, а подлинная ганноверская проститутка. Зовут ее Инга Мархловиц, ей 17 лет, и несколько дней назад она сделала сенсационное признание в убийстве и ограблении двух мужчин, с которыми познакомилась здесь, на площади Штейнторплац.
Впрочем, руководитель комиссии по расследованию убийств комиссар уголовной полиции Герберт Реберг отнюдь не обрадован этим признанием, хотя именно он, навлекая на себя гнев начальства, на протяжении полутора лет тщетно бился над раскрытием обоих преступлений. Он попросту не верит, что молоденькая девушка оказалась способной хладнокровно обдумать и осуществить подобные злодеяния. Его не удовлетворяет такое решение загадки, в течение многих месяцев волновавшей общественность. Обвиняемая, которой во время совершения преступлений было всего 15 лет, могла бы предстать всего лишь перед судом для несовершеннолетних и получить не более десяти лет тюремного заключения, да и этот срок отсидела бы не полностью. Но каких-то несколько лет за два жестоких убийства - нет, такая расплата Реберга не устраивает. Поэтому он и добился разрешения снять учебный фильм. Он надеется, что воспроизведение всех деталей обоих убийств обнаружит невозможность совершения их такой юной девушкой, хотя в ее показаниях и не удалось уловить никаких противоречий.
Производство фильмов нижнесаксонской уголовной полицией отличается от съемок художественных фильмов лишь тем, что в них не заняты артисты и что режиссерами, постановщиками, операторами, осветителями являются полицейские. В остальном все происходит, как и при создании настоящего фильма. Так, сцена на Штейнтор-плац снималась уже восемь раз. У комиссара Реберга давно замерзли ноги и истощилось терпение. Его не интересует, насколько естественно сыграет свою роль вахмистр уголовной полиции Шрамм, - он сгорает от нетерпения увидеть следующую сцену, в которой Инга Марх-ловиц должна продемонстрировать, как она застрелила человека.
Когда режиссер фильма, вахмистр уголовной полиции Рихард Мик, намеревается снять девятый дубль, Реберг не выдерживает:
– Хватит, Микки! Мы хотим ведь снять еще сегодня
сцены убийства в Крэенвинкеле. Кончай!
С большой неохотой Мик прерывает съемку. Раскрытие обоих убийств - его заслуга. За 18 месяцев розысков он потратил 2316 неоплаченных сверхурочных часов, пока напал на. след этой Мархловиц и с помощью изощреннейшего трюка добился от нее признания. Сейчас ему очень хочется точно и убедительно зафиксировать для истории криминалистики каждый этап раскрытых им преступлений. Он с раздражением рявкает в мегафон:
– Конец! Размонтировать установку - и в Крэен винкель!
Крэенвинкель - предместье Ганновера. Если верить Инге Мархловиц, в ночь с 19 на 20 декабря 1956 года на одной из тамошних безлюдных улочек она застрелила Генриха Бика и похитила у него 200 марок. Не прошло и месяца, как в ночь с 15 на 16 января 1957 года такая же судьба постигла Гейнца Энгельса. Как и с Биком, Инга заговорила с ним на площади Штейнторплац, а затем завлекла его в Крэенвинкель, сказав, что живет там и что он сможет провести у нее ночь. На этот раз добыча составила 400 марок.
Время близится к полуночи. Установка съемочной аппаратуры закончена, сцена должным образом освещена. Микки бросает последний критический взгляд через окуляр аппарата и дает знак начинать. Из темноты медленно выползает «фольксваген» и под лучами юпитеров движется прямо на аппарат. За рулем снова вахмистр уголовной полиции Шрамм, рядом с ним - Инга Мархловиц. Когда автомобиль останавливается, она указывает пальцем налево:
– Я живу там. Но не надо ехать дальше. Я не хочу, чтобы нас видели.
– При последних словах она лезет в карман, словно за ключом от квартиры, но затем неожиданно прерывает сцену и, открыв дверцу, невозмутимо заявляет стоящему рядом с аппаратом Ребергу: - Без пистолета у меня ничего не выйдет. Не могу же я стрелять пальцем!
– И она игриво сгибает указательный палец, будто спуская курок.
На миг воцаряется гнетущее молчание. Присутствующие мужчины видывали всяких преступников, но все же хладнокровная деловитость 17-летней девушки поражает их. В эту минуту уже никто не сомневается, что Мархловиц совершила оба убийства.
Тишину нарушает короткий металлический щелчок. Комиссар Реберг вынимает из своего служебного пистолета магазин с патронами, проверяет, не застряла ли в стволе пуля, и протягивает оружие Инге. Равнодушно, как привычную вещь, она сует пистолет в карман, захлопывает дверцу машины и кивает: можно продолжать!
Сцена, в которой должно выясниться, действительно ли эта красивая девушка хладнокровно убила человека, повторяется сначала. Машина отъезжает назад в темноту, затем снова едет на аппарат, тормозит. Сквозь ветровые стекла проникают яркие лучи прожекторов, и в машине становится светло, как днем. Кинокамера фиксирует каждое движение.
Инга Мархловиц снова указывает вытянутой левой рукой в темноту, отвлекая внимание сидящего за рулем мужчины; спокойно лезет в карман, достает пистолет, наводит его на спутника, кладет палец на спусковой крючок и толкает замечтавшегося Щрамма, чтобы он обернулся: в своих показаниях Инга объясняла, что Бик обернулся к ней до того, как она успела сделать первый выстрел.
Когда Шрамм, повинуясь, оборачивается, она недрогнувшей рукой спускает курок. Хотя раздавшийся тихий щелчок снаружи почти не слышен, присутствующие невольно вздрагивают, точно боятся, что из пистолета действительно вылетит пуля.
Шрамм явно не дорос до роли. Вместо того чтобы, как положено по сценарию, изобразить тяжелораненого и повалиться на руль, он смотрит на Ингу большими, расширенными от страха глазами и поднимает руку, защищая лицо: кажется, он думает, что его на самом деле застрелят. Только когда Инга толкает его в спину, он, спохватившись, падает на руль. Девушка поднимает пистолет, прижимает дуло к затылку вахмистра уголовной полиции и нажимает на спуск еще два раза, в точности так, как описано в ее признании.