Плата за молчание
Шрифт:
Инга, не обратив внимания на шум, потянулась к пузырьку и вдруг задумчиво произнесла:
– Что мы сделаем с детьми? Я не хотела бы, чтобы мой остался у моих родителей. Тогда и из него, как из меня, вырастет преступник.
Урсула Кох только этого и ждала. Она достала из сумки несколько листков почтовой бумаги и авторучку.
– Напиши в отдел попечительства, чтобы мальчика взяли в приют.
Инга сочла это лучшим решением вопроса и стала писать. Мику был слышен скрип пера по бумаге. Бывшее бомбоубежище было разделено на кабины тонкими фанерными перегородками, и сотрудники, уголовной полиции могли слышать каждый шорох, каждое слово.
Урсула тем временем осторожно завела разговор о признании, которое так нужно было Мику:
– Скажи, Инга, тебя не мучит совесть из-за тех, двоих, которых ты застрелила?
Не отрываясь от письма, Инга ответила:
– У меня нет совести, так что она не может меня мучить. Попп вытравил ее из меня.
– Но меня-то совесть мучит. Я тоже хочу написать письмо. Ведь я убила своего первого ребенка. Так больно вспоминать! И кто знает, что ждет нас на том свете…
Алкоголь и на нее оказал свое действие: она почти готова была поверить собственной лжи: сотни раз Мик повторял ей эту фразу. Сейчас все трое полицейских приникли к тонкой перегородке, боясь пропустить хоть слово.
Инга подняла голову, испытующе поглядела на мнимую подругу и странно изменившимся голосом спросила:
– Ты убила ребенка?
– Она бросила взгляд на свое письмо, покачала головой и с неожиданной решимостью объявила: - Нет, я вообще не стану писать. Я его не предам. Даже перед смертью. Я ему это обещала.
– Попп убил обоих?
– встрепенулась Урсула.
– И ты хочешь скрыть это? После того как он отказался от тебя и от твоего ребенка? Ты ненормальная! Уж я бы ему показала!
Трое мужчин в соседней кабине затаили дыхание. Что такое? Убийства совершил Попп? Нет, это исключается. Бик и Энгельс ездили только с женщинами. Ни один из них не посадил бы с собой мужчину! Между тем выстрелы, несомненно, произвел кто-то сидевший рядом с жертвами в автомобиле. Как же Попп мог быть этим убийцей?
Тут внезапно раздался пронзительный истерический смех Инги, а за ним - грязный кабацкий анекдот, снова смех.
И в заключение:
– Этот анекдот рассказал мне Энгельс незадолго до того, как я его застрелила.
Последовала короткая пауза, а затем между девушками неожиданно начался спор.
– Дай мне пузырек!
– кричала Инга.
– Дай, пока у меня не пропало мужество.
И тут Урсула, казалось бы, совершенно не к месту запела:
– «Калипсо, Калипсо, Калипсо, итальянка!»
«Калипсо!» - это был сигнал, означавший: немедленно врывайтесь! Крайняя опасность!
В 50-м номере шла ожесточенная борьба. Инга пыталась схватить пузырек с ядом. Урсула не отдавала его и в конце концов сунула себе за пазуху. Вцепившись ей в волосы, Инга опрокинула ее на кровать.
А снаружи, в скудно освещенном коридоре, трое мужчин - комиссар Реберг, старший вахмистр Мик и старший секретарь Винтер - были близки к отчаянию. В кармане у каждого было по пистолету. Винтер держал наготове наручники, но Мик от волнения никак не мог открыть дверь. Кабины бункера не имели замков и закрывались при помощи специальных съемных ручек. Хотя Мик предусмотрительно взял у портье такую ручку, однако сейчас, сколько ни шарил у себя по карманам, не находил ее.
Инга, подмяв под себя Урсулу, схватила ее за горло, и та, чтобы не быть задушенной, разжала руки, которыми держала отвороты блузки. Инга мгновенно потянулась к раскрывшемуся вырезу и в жестокой схватке завладела пузырьком с ядом.
Когда Мик, обнаруживший наконец ручку, рванул дверь, Инга уже откусывала зубами пластмассовый колпачок пузырька. Буквально в последний момент старший вахмистр вырвал пузырек у нее изо рта, хотя она отчаянно сопротивлялась и даже укусила его за палец.
В тот же вечер Инга Мархловиц подписала признание в убийствах Бика и Энгельса.
Такова предыстория необычного фильма, снимавшегося спустя несколько дней после баталии в бункер-отеле, в Крэенвинкеле, на месте обоих преступлений.
Казалось, Мик прав в своем утверждении, что убийства совершены Ингой. До сих пор воспроизведение обстоятельств первого убийства с ужасающей точностью, в мельчайших деталях совпадало с заключениями баллистической и медицинской экспертиз. В сотый раз Мик говорит своему шефу:
– Перестань наконец сомневаться, Герберт. Никакого другого преступника здесь не могло быть. Я знаю, ты все еще подозреваешь Поппа и думаешь, что Мархловиц из преданности ему оговаривает себя. Но ведь известно, что убитые развлекались с проститутками. В таких случаях другого мужчину с собой не берут!
Комиссар Герберт Реберг беспомощно пожимает плечами. Он все еще не может поверить, что убийства совершены 15-летней девчонкой.
Все готово для следующей сцены. Можно продолжать. Вылезая из машины, Реберг тихонько говорит Мику:
– Сейчас все окончательно выяснится. Надеюсь, ей не известно, что она должна будет еще вести машину?
Мик отрицательно мотает головой и идет туда, где Шрамм, изображая мертвеца, лежит, повалившись на руль «фольксвагена». Рядом, забившись в угол, сидит Инга. Теперь она прячет пистолет в карман и выходит из машины, чтобы пересесть на заднее сиденье. Если бы убийство действительно совершила она, ей пришлось бы перетащить труп Бика через спинку переднего сиденья на заднее, чтобы можно было вести машину дальше. Сейчас она должна показать, как она это сделала.
Хрупкая, ростом каких-нибудь 155 сантиметров, Инга Мархловиц без заметного напряжения схватывает весящего 76 килограммов, то есть столько же, сколько покойный Бик, Шрамма и приемом джиу-джитсу быстро перебрасывает его на заднее сиденье. При этом комиссар Реберг убеждается, что голова «убитого» попадает именно на то место, на котором в машине Бика были обнаружены следы крови. Инга поворачивается к Ребергу и делает самодовольный жест, будто говоря: «Ну, веришь теперь, что это я его убила?»
Реберг молча возвращается к Мику и тихо говорит:
– Пусть теперь покажет, как она уехала отсюда.
Поглядев на часы, Мик качает головой:
– Не выйдет, уже светает. Продолжим завтра ночью.
– Хотя бы начни!
– настаивает Реберг.
– Я хочу посмотреть, как она поведет машину.
Неожиданно заупрямившись, Инга по-детски топает ногой:
– Я не поведу машину! Вы сказали, что я должна буду только показать, как я его застрелила.
– Если вы действительно убили его, фрейлейн Мархловиц, вы должны были также отвезти его в канаву. Итак, прошу вас! Покажите нам, как вы это сделали, - Голос Реберга звучит очень решительно.