Шрифт:
«Они пытались похоронить нас, но они не знали, что мы – семена».
Мексиканская пословица
Сегодня горы снова хотели меня убить.
С самого утра они собирали жирные тучи у вершин, ждали, когда мой крохотный караван пройдёт по ущелью. Я схитрил: переждал непогоду под защитным куполом и в полдень, когда заблестело лиловое солнце Голема, двинулся в путь.
У подножия хребта Заики, где ледник лежит в форме пригревшейся
Зло берёт, когда я вижу их трупы. Жалкие дилетанты! Зачем они лезут наверх?! Голем – не Земля с её Гималаями. Местные горы невозможно покорить. Этим вечным громадам наплевать на человека: они позволяют ему карабкаться по своей треснувшей коже, а потом стряхивают, как надоевшую букашку.
К счастью, мой караван не пострадал. Ослы вовремя уловили опасную вибрацию и встали, как вкопанные. Именно поэтому я не использую роботов: ни один прибор не обладает тем чутьём, какое есть у животных.
Маски, которые я заранее надел на себя и на вьючный скот, тоже оказались кстати. Движущаяся масса льда и камней убивает мгновенно, но не многие знают, что следом в воздух поднимается ядовитое облако пыли, надышавшись которым, человек умирает мучительно и долго.
Уже второй год горы предупреждают, что я здесь чужой. Ну так что же? Сам знаю. Возьму у них кое-что и отправлюсь восвояси. Вчера мне повезло: в одной из шахт рухнул пол, под ним обнаружилась пещера. Куда ни плюнь – мерцающие зубья Лазурита. Редкая удача.
Горы делятся Лазуритом, но не терпят шума взрывов. Они будут мстить мне просто потому, что я нарушил их покой.
По обходной тропе пришлось подниматься вдвое дольше. Маска мешала обзору, но снял я её только тогда, когда мы ушли подальше от лавины и пересекли хребет Заики. Оттуда открылся знакомый вид: среди ослепительных вершин острый пик Смельчака – самой высокой точки на планете. Смельчак! Какое манящее название для сумасбродов вроде тех, на чьи останки я время от времени натыкаюсь!
Говорят, гору так назвали в честь капитана из состава первой экспедиции на Голем. Мало ему было открыть планету, годную для жизни. Нужно было ещё первым «покорить вершину». Имя погибшего капитана в истории не сохранилось. Известно только, что Смельчаком его называли ещё до восхождения. Команда тоже таинственно исчезла. Возможно, они отправились вслед за ним. Красивая сказка для альпинистов, съезжающихся сюда со всех концов галактики.
Одно «но»: Смельчак не просто высокая гора – это дремлющий вулкан, каких нет на Земле. По вечерам он белый, незаметный на фоне снежных вершин. Утром – нежно-розовый, как румянец на коже девушки, только не от рассветного солнца, а оттого, что его нутро накаливается изнутри. Природу этого феномена пытались объяснить многие, однако проверить на практике никто не решился.
Голограммки Смельчака идут за полцены в сувенирных лавках. Они довольно мило смотрятся в рубке корабля. Любой пассажир, узнав дешёвую фигурку одного из семи чудес галактики, обязательно ткнет пальцем и спросит: «О! Ты сам это видел?».
Люди как будто забыли, что истинное название самой высокой горы на Големе никак не связано с первой экспедицией и её капитаном. На языке тех, кто жил здесь задолго до землян, вершина именовалась «Шмелчакка», что дословно переводится как «ласковая смерть». После восхода температура пика повышается так быстро, что всё живое на его поверхности мгновенно превращается в пар.
К вечеру небо налилось свинцом, погода снова испортилась. Извилистая тропа терялась во мраке. Казалось, вот-вот и вступишь в пустоту. До дома оставалось километров пять. Ноги сами несли вперёд, но я себя сдерживал – торопливость может всё погубить. Пусть совершают ошибки глупые авантюристы, карабкающиеся по скалам. Настоящий мужчина не рискует делом ради острых ощущений: у него есть большая цель. Ценный груз, который достигнет сегодня плато Ветров, изменит не только мою жизнь, но и судьбу Великого Торгового Пути, а значит, и судьбы миллионов…
Впереди на тропе, у расколотого камня, что-то темнело. Пятно фонаря ещё не коснулось земли, а я уже понял, что передо мной лежит человек. Путник не шевелился. Казалось, что голова его не пропорциональна телу. Луч осветил грязный мотошлем, засверкала мокрая куртка.
Ветер принёс едкий запах жжёного пластика и резины. По скалам метнулись всполохи. Я приблизился к краю обрыва: в ущелье догорал аэроскутер. Обшивка смялась в гармошку, будто её дракон пожевал и выплюнул. Капли дождя с шипением ударялись о почерневшее лобовое стекло.
Я подошёл к распростёртому телу: незнакомец был одет как на прогулку. Ещё один болван отправился в горы налегке! Удивительно уже и то, что он забрался так высоко. По стеклу шлема тянулась паутинка трещин. В дыре размером с кулак показались бледная кожа, влажное веко, страдальческая складка на переносице. Я вздрогнул. Прежде видеть трупы мне приходилось только издали. Их кукольные фигурки лежали на склонах, раскинув руки или свернувшись в позе эмбриона. Их лица были скрыты защитными масками, а иной раз горы ничего не оставляли от лиц.
А что если жив? Я надавил на панель в области затылка и осторожно снял с незнакомца шлем: восковое лицо, по которому бежали капли дождя, светилось мягким печальным светом. Даже пурпурный кровоподтёк на лбу не уродовал его. В тёмных волосах поблескивала седина. Приподнятые брови и оттопыренные уши делали облик детским, почти комичным. Странно, как во взрослом мужчине могут сочетаться черты мальчишки и старика.
Незнакомец казался моим ровесником. Сорок земных лет за спиной – досадно уйти из жизни в самом расцвете сил. Конечно, в нынешние времена внешность обманчива. Кто знает, использовал ли он Технологии Омоложения и носил ли украшения из Лазурита.