Плавучая опера
Шрифт:
Ну, прогрохотал мимо голубого цвета вездеход: "Гляди-ка, Моуб Хенли раскатывает, - отметит один, - молодец парень".
– Только горячий он, - добавит другой.
– Да, ловок, уж это точно. Палец в рот не клади.
– И не думай!
– согласится третий.
– Славный парень у старика Моуба, - гнет свое первый и заходится кашлем, а может, это у него смех только, очень он собою доволен.
– Только горячий, - не уступает второй.
– Весь в старика своего.
– А как же!
– поясняет третий.
– Яблоко-то от яблони недалеко падает.
А первый все не отдышится,
– Ха! Ух ты!
– не уймется никак.
– Нет, гляди-ка, а! Оп-па, ну орел, да погляди, погляди! Здорово! Вот это да! Давай, Моуб!
У меня выпала свободная минутка, и я присел к ним на скамеечку, устроившись в тени, - старикам больше солнышко нравится, и они сгрудились на другом краю, - послушаю бесхитростные их напевы. Катафалк отъехал от бюро, за ним следовали две машины с зажженными фонарями на крышах. У перекрестка процессия притормозила, потом тронулась на красный свет дальше - к Зеленой лужайке, так наше кладбище, которое у загородного клуба, называется.
– Кого хоронят?
– спрашиваю.
– Вроде Клэренса Уэмплера жена померла, а, Осборн?
– осведомился сидевший ближе всех от меня и проводил караван взглядом.
– Она, точно. К вечеру в понедельник долго жить приказала.
– Это которые Уэмплеры, с Генри-стрит, один, а раньше на Голден-хилле жили, они, что ли?
– спрашивает третий.
– Нет, там Льюиса Уэмплера супруга жила, - уточнил капитан Осборн.
– Дженни Фэруэлл, вот как ее имя, старенькая такая была.
– Старенькая?
– переспросил первый.
– Значит, старенькая Дженни?
– Точно, - говорит капитан Осборн и ногу вытягивает, приятно ему.
– С норовом была женщина.
– Старенькая Дженни!
– первый просто в восторге.
– Да, а то Клэренса Уэмплера жена, - растолковывает капитан Осборн.
– На Росс-стрит жила, у самой реки.
– А, знаю, - говорит первый.
– Она вроде из Кэплонов родом?
– Сейчас, дай-ка вспомнить.
– И капитан Осборн задумывается.
– Ну да, из Кэплонов, старшая ихняя дочка, значит, Луиза Мэй ее звали.
– Луиза Мэй Кэплон. Ха, да она вроде не такая и старая была, правда?
– Луиза Мэй Кэплон, - подтвердил капитан Осборн.
– Дочка капитана Билла Кэплона, старшая дочка, на Голден-хилле у них дом. Лет двадцать ей, должно, было, как с Клэренсом Уэмплером поженились. В тот год, помню, шхуну Кэплона льдами затерло, я-то сам тогда первую навигацию на своей шхуне сделал, на "Джун Филлипс", у старика Джорджа Филлипса ее купил, в рыбачьем затоне. Стало быть, в восемьдесят пятом году это было, если не спутал.
– Это какая шхуна Кэплона?
– осведомляется третий, который все больше помалкивал.
– "Сэмюел трейс", что ли?
– Да нет, на "Сэмюеле трейсе" раньше он плавал, - втолковывает капитан Осборн.
– Сгорел он вроде, "Сэмюел трейс" этот, в Балтиморе сгорел, в сухих доках. А льдами-то новую его шхуну затерло, как ее? "Лавери Кэплон" вроде. В честь жены назвал. Ну, только-только на воду он ее спустил, вся оснащена была, гвоздик к гвоздику, и обшита внахлестку, да тут залив-то ни с того
– Не было конечно, - соглашаются остальные.
– Я в ту зиму сам чуть без "Джун Филлипс" не остался, у острова Шарпа это было. Гляжу, вода, черт бы ее, прямо на глазах мерзнет, ветер как саданет - она и становится, хоть коньки надевай. Потом сбавит малость, ну мы вперед поползем, только не очень-то двигаемся. Слава Тебе Господи, у меня цепи жутко тяжелые были - якоря хорошо держали, я и говорю Уолтеру Джонсу, давай, говорю, цепью, цепью работай, скалывай, а шут его раз берет, как у/к мы там управились, обледенело все чертовой матери, того гляди вниз утянет. Ладно, слава Богу, ветер был подходящий, куда надо нас толкал, а то бы никакие цепи с таким льдом не управились, и якорей в мире нет, чтобы удержали, точно говорю.
– Да, - качает головой первый.
– Нынче льдов таких не бывает, куда!
– Капитан Джеми Снайдер - помните старика Джеми?
– ну вот, поглядел он, как Уолтер Джонс цепью-то здоровенной по наростам колотит, когда еще "Джун Филлипс" в гавани стояла, поглядел и говорит: Осборн, тебе шесть штук черномазых на борт надо взять, говорит, а то худо будет, дифферент как установишь? Правильно, сэр, говорю, только вот оно дело-то какое, капитан Джеми, нынче лед уж больно сильный, говорю, так я уж, ладно, шесть черномазых в команду наберу, все лучше, чем в море за борт прыгать да на своих до дому добираться.
– Здорово сказал!
– Да, сэр, выложил ему что надо!
– Ну, сказал и сказал, чего тут раздумывать, - продолжает капитан Осборн.
– А лед совсем нас давить начал, еле доползли мы на "Джун Филлипс" с острова Шарпа, ночью пришли, не видать ни черта, - корму устрицами для тяжести завалили, цепь молотит, крошит лед, что голодная свинья початок кукурузный. А на другой день встречаю капитана Джеми, стоит смотрит, как льдом краску с бортов содрало до самой ватерлинии и цепи вмерзли - не отдерешь, да, посмотрел-посмотрел, только головой качает. А как заметил меня, говорит, Осборн, зря я, мол, тогда над тобой шутки шутил, ты умный оказался, умнее меня. Как это?
– говорю. Да так, говорит, ты разве не знаешь, я же вчера "Джона Гора" во льду бросил, примерз, говорит, как моллюск приклеивается, прямо за Хорновской косой встал - и ни с места. Что сделаешь, прыгать пришлось да до фермы Сима Рипли по льдинам добираться за лошадью, все как ты мне напророчил. Хреновые дела, Осборн, так-то, говорит. И смеется - а, ладно, пошли по стаканчику возьмем, я ставлю. Славный он был, капитан Джеми, уж это точно.
– Да, старый капитан Джеми - он что надо был.
– Еще бы! Сейчас где такие?
Бедная Луиза Мэй Кэплон Уэмплер!
– устричный хор, как видно, воспоет тебе хвалу в другой раз.
Я поднялся, чтобы уйти, но тут те две собаки, которые оказали честь покойной миссис Уэмплер, приковыляли к скамейке для фланеров. Дог прямиком двинул к капитану Осборну в надежде, что тот ему почешет за ушами. Сеттер, у которого уши обвисли, а язык все так же болтался, следовал за дамой след в след, пыхтя, и вновь попробовал утолить страсть, на этот раз зайдя сбоку.