Плазмоиды
Шрифт:
А для пятерых друзей немыслимая коловерть событий, боль и смерть остались в прошлом, словно полуреальный кошмар, который кончился так же внезапно, как начался.
Он потом обязательно будет возвращаться время от времени липким, неясным ощущением пережитого страха – ведь бесследно ничто не исчезает. Тем более когда это выходит за незримые границы вообразимого, за периметр наших знаний, грез, фантазий. Тем более когда это заставляет по-настоящему испугаться, соскальзывая с острой кромки представлений
Юрка Егоров вернул Максиму пакет документов, которые подобрал, когда в порыве похмельного отчаяния Долгов разметал их по степи. Согласно этим бумагам, Долгов Максим Валерьевич являлся владельцем нефтяного месторождения под Сургутом.
– Это ж надо! – кричал в экстазе Максим. – Это ж надо было по пьяни выиграть такое в карты! Это ж сотни тысяч, миллионы евро!
– Ну правильно, – резонно подметил Фрунзик, – в то время нефть стоила копейки, а ты на кон свою московскую хату поставил…
Долгов разобрался с бюрократическими формальностями, открыл конфиденциальные счета в нескольких западных и российских банках и поровну разделил прибыль между всеми участниками их невероятной, безбашенной авантюры. Поэтому друзья благополучно пережили кризис, в котором еще долгое время пребывала Россия после всех трагических событий связанных с исчезновением огня. Спустя год Максим с Маринкой поженились, и у них родилась замечательная дочурка Ветка.
Они жили на редкость счастливой семьей, не ведая финансовых проблем или бытовых неурядиц. Смерть, страдание, ужас и миллионы километров космической пустоты сплавили Максима и Маринку в единое целое, научили их ценить каждый новый миг.
Юра Егоров, Фрунзик Герасимов и Святослав Торик зажили каждый по-своему, благо в деньгах никто не нуждался.
А Земля за пять лет практически полностью оправилась от истории с «богами», так и не узнав, кем же на самом деле они оказались…
– Будешь еще коньяк? – спросил Максим, вставая со стула.
– Нет. – Маринка усмехнулась. – Полагаю, поход в ресторан отменяется?
– Если есть желание, пойдем. Просто не хочется оставлять Ветку одну… После этого диска – осадок какой-то… не то что неприятный…
– Прохладный.
Долгов обернулся и посмотрел в глаза жене. Отставил фужер, так и не допив.
– Да, именно прохладный. Омерзительно анестезирующий нутро. – Он помолчал, потер лицо ладонями, собираясь с духом. – Маринка, я сегодня следил за тобой, потому что подозревал… ну-у…
– Что я тебе изменяю?
– Вроде того…
Маринка встала и подошла к Максиму, заглянув в глаза снизу вверх. Прижалась, обхватив за шею, и он с содроганием ощутил ее упругое тело под халатиком.
– Все-таки ты балбес, Долгов. Я ж, как только твоя рожа перекошенная в машину заглянула,
Долгов виновато отвел глаза и сцепил руки за спиной Маринки, на талии.
– Угадала? – Она хихикнула. – Я ж тебя как облупленного знаю. Я ж тебя насквозь видела, еще когда мы вместе в пресс-службе восемь лет назад работали, хотя и была совсем девчонкой! Да неужто думаешь, что, если б я захотела изменить, ты бы узнал? Ну и балбес, ей-бо… – Маринка осеклась. – Натуральный балбес.
Максим вздохнул и положил голову ей на плечико, уткнувшись носом в шею.
– Давай ребят позовем, – тихонько сказал он.
– Каких еще ребят? – насторожилась Маринка, чуть отстранившись.
– Юрку, Фрунзика, Славку. Сто лет ведь не виделись. Посидим, поговорим…
– А-а… Конечно! Я только «за». Когда? В эти выходные в принципе можно…
– Ты не поняла. – Максим крепче прижал к себе Маринку. – Сейчас давай позовем.
– На ночь глядя? Время-то уже…
– Я понимаю, что это звучит глупо. Но у меня какое-то предчувствие дурацкое…
– Мне кажется, Максим, ты просто-напросто устал от безделья, – строго сказала Маринка, аккуратно высвобождаясь из его объятий и собирая со стола посуду. – Любовники тебе мерещатся уже, предчувствия непонятные терзают.
Долгов поправил резинку на домашних шортах и хмыкнул:
– М-да. И пузо растет.
– Во-во.
Маринка сунула блюдца и фужеры в посудомоечную машину, а оттуда достала чистые тарелки и принялась их рассовывать по местам. На секунду померк свет и снова загорелся в полную силу.
– Опять Толик с одиннадцатого свою установку врубил, – машинально прокомментировала Маринка. – Жжет электричество почем зря.
– Это, наверное, идиотская запись на меня тоску нагнала, – вздохнул Максим. – И чего только дочке приспичило эти занавески чертовы из простыней сооружать…
– Они не чертовы.
Маринка с Долговым аж подпрыгнули.
Ветка сонно переминалась на пороге кухни в сползших до середины попы пижамных штанишках.
– Нельзя так пугать маму с папой, – выдохнул Максим, чувствуя, как сердце колотит по ребрам.
– В моей комнате шарик светящийся летает, – протирая кулачками глазенки, сообщила Ветка. – Пурумкает и трещит.
– Тебе приснилось… – начал Долгов.
Свет погас. Посудомоечная машина хрюкнула и заглохла, обиженно замигав красным огоньком. Маринка уронила тарелку, и звон бьющегося фарфора расколол внезапную тьму. Через секунду электричество вновь включили.
Ветка так и продолжала стоять на пороге, не успев толком испугаться спросонку.
– Это все шарик, – сказала она. – Он живой.