Плазмоиды
Шрифт:
Мужчина и женщина смотрели на генерала, как на призрака.
– Судьба, видимо, есть, Ветка, – наконец произнесла женщина и вдруг бросилась к генералу, завизжав, как первокурсница: – Николай Сергеевич!
Следом за ней к столу рванулся и мужчина.
Пимкин едва успел встать им навстречу – оба уже висели на его шее, пачкая парадный мундир своими замаранными шмотками.
– Родненькие, – зашептал генерал, не сумев подавить естественный взрыв эмоций. Слишком много воспоминаний навалилось на него в одно мгновение. – Родные мои… Выжили…
Ветка смотрела широко раскрытыми глазами, как родители обнимаются с незнакомым дядькой, совсем забыв про нее, и соображала, что же по этому поводу стоит предпринять. В конце концов она решительно подошла к столу, сбросила тяжелый бушлат на пол и требовательно подергала мать за штанину.
– Ветенька, милая, это Николай Сергеевич! – не сдерживая давно рвущихся из души рыданий, пробормотала Маринка. На ее лице не осталось и следа от недавней злости. – Дядя Коля! Он хороший! Он наш друг!
– Родители, – серьезно сказала Ветка, – даже дядька знает, что у меня день рождения! Где мой тортик?
Максим захохотал.
Одновременно заразительно и страшно, потому что этот безудержный смех был абсолютно неуместен. Он брякнулся в чем был на обитый дорогой тканью стул и зашелся в настоящем припадке гогота, колотя ладонями по коленям.
– Почему папа смеется? – обиженно спросила Ветка.
– Он радуется, – криво улыбаясь, соврала Маринка.
Через минуту Долгов заткнулся и размазал по щекам выступившие от смеха слезы. Теперь он почувствовал себя окончательно опустошенным. На двести процентов. Это был рубеж, дальше которого либо кончается нервотрепка, либо начинается безумие.
– Я в порядке, – сказал он. – Всё. Отпустило. Только жрать охота. И помыться бы… Как вы нас нашли, Николай Сергеевич?
– Вы что же, с самого вторжения по лесам бродите? – вопросом на вопрос ответил Пимкин.
– Почти.
– Идиоты. Ребенка бы хоть пожалели.
Генерал одернул китель и вдавил кнопку интеркома.
– Дежурный! Срочно сюда бригаду медиков! И торт!
«Есть! Бригаду медиков и… что?» – недоуменно донеслось из динамика.
– И торт! – взревел генерал. – Ты что, оглох?! Или забыл, что такое торт?
«Есть – медиков и торт!»
Дежурный отключился.
– Значит, так, – сказал Пимкин. – Завтра вас примутся трясти наши эксперты, ФСБ и прочие крючкотворы. С таким раскладом, к сожалению, ничего поделать не могу – правила. До этого – ешьте, спите, отдыхайте.
– Николай Сергеевич, мы через два дня должны были с ребятами встретиться, – садясь на стул рядом с мужем, проговорила Маринка. – Ваши солдафоны нас ведь силой сюда притащили. Я, конечно, рада увидеть вас, а не кого-то еще, но… сами поймите. Хоть бы намекнули.
– Доложили мне уже о твоем безобразном поведении во время операции, гражданочка… Так вот. Если бы не мои, как ты выразилась, солдафоны, то вы бы сейчас уже были хладными трупами. Так что вы им еще
– Торик? – отваливая челюсть, вскрикнул Долгов. – Герасимов? Юрка?
– Они самые. Чего ты удивляешься? Их вчера еще доставили. Это вас, партизан недобитых, пришлось по канализациям отлавливать. Они-то хоть в приличных местах ныкались. Герасимов с Ториком, так те вообще в Нидерланды слинять умудрились. Ренегаты. Тьфу…
– Где они? – нахмурился Максим. – Прикажите, пусть сюда придут.
– Придут, придут, всему свое время, – проворчал генерал и внезапно усмехнулся: – Ну и везучие же вы все, сукины дети! Почти месяц шляться и не попасться плазмоидам! Этих каскадеров ведь тоже не пометили!
– Это же замечательно!
Зажужжал зуммер.
– Да, – вдавливая кнопку, ответил Пимкин.
«Медбригада по вашему приказанию прибыла, – отрапортовал дежурный. Потом собрался с духом и добавил: – Торт тоже».
– Торт тащи сюда, медики пусть ждут в приемной.
Генерал прервал связь.
– Меня иногда мучают подозрения, что кто-то двигает нас, как фигурки, играет в увлекательную стратегию, – задумчиво проговорил он. – Так все складывается замысловато… Ну да ладно. Диспозиция следующая. Сейчас мы символически отметим юбилей вашей симпатичной дочки. Потом уважаемые барышни пройдут первичное медобследование и отправятся чистить перышки и спать, а ты, Долгов, расскажешь мне все с самого того момента, как вас запулили на орбиту шесть с лишним лет назад. Очень обстоятельно и подробно. И под детектором лжи. Уж не обессудь.
– Товарищ полко… кхм… генерал-лейтенант, смилуйтесь! – Максим скорчил жалостливую физиономию. – А может, я тоже сначала мыться и спать, а потом уж…
– Перебьешься… привратничек.
Сердце Долгова екнуло в такт деликатному стуку в дверь.
«Что ж, – подумал он, – все верно. Ребята уже обо всем поведали. Тайное становится явным, сложное – простым».
– Войдите, – разрешил генерал.
В кабинете появился майор с подносом, на котором красовался настоящий ароматный «Наполеон», сочащийся кремом, и четыре чашки чая. И где только за пять минут умудрились раздобыть такую вкусность?..
Из Веткиных глазенок махом выветрилась вся сонливость.
– Пур-р-рум, – плотоядно проурчала она.
– Благодарю, офицер, – кивнул Пимкин, принимая поднос. – Долгов, чего расселся? Ну-ка бери нож и режь торт. Хотя знаешь что… – Он посмотрел на ладони Максима, покрытые слоем грязи и черт-те чем еще, и брезгливо сморщился. – Давай-ка я лучше сам. Майор, постой. Проводи всех троих в приемную, пусть руки вымоют. И проследи, чтоб каждый – по три раза минимум!
– Есть!
– А тебе, Долгов, прежде чем мы сядем беседовать о ваших бравых похождениях, я, пожалуй, дам минут сорок, чтобы выпариться в сауне. Воняет, прошу прощения, как от кобылы при месячных.