Плененные любовью
Шрифт:
Так вот что мучило Адама все это время! Он изменил себе и отступил от данной клятвы ради того, чтобы не нарушать ее покой и безопасность! Но при этом сам Адам лишился душевного равновесия. Рассудок требовал выполнить клятву и идти до конца, тогда как сердце не позволяло покинуть семью.
Медленно, но решительно она двинулась вперед, пока не оказалась рядом с Адамом возле могилы, Обняв его за пояс и легонько прислонившись, Аманда тихо шепнула:
– Адам, тебе следует выполнить данную клятву.
– Адам удивленно уставился сверху вниз на жену, так чутко угадавшую его мысли.
– Нужно сохранять верность и тем клятвам, что были даны до нашей свадьбы. Я не желаю, чтобы ради меня ты изменял данному слову. Потому что не хочу видеть, как год за годом стыд и раскаяние будут медленно разъедать
Глаза Адама, медленно шагавшего к дому, вспыхнули благодарностью за то, что его понимают.
Когда решение было наконец принято, собраться в дорогу оказалось делом недолгим. И вот уже в глазах Аманды блеснули слезы от прощального взгляда на одинокий домик в лесу, и она торопливо отвернулась и догнала Адама, не желая, чтобы он это видел. Ведь по его виду и так было ясно: он не меньше Аманды хотел бы остаться здесь, но оба слишком хорошо понимали, что следует ехать.
Адам, направляя лошадь по знакомому пути, все еще мучился от сомнений и тревог. Он без конца смотрел на молодую жену и на ребенка, смирно сидевшего у нее на руках. До сих пор он вел себя как дурак, позволяя то одному, то другому спешному делу заслонить интересы Аманды, и всякий раз это приводило к более чем плачевному результату. А ведь эти два человеческих существа были для него дороже всего на свете, по сути, они превратились в такую же неотъемлемую часть его самого, как глаза или руки. Стоило представить себе, что он может их потерять и будет влачить жалкое существование, и Адама окатывала жаркая волна паники. Нет, он во что бы то ни стало должен их уберечь!
Аманда, чувствуя его смятенное состояние, ободряюще улыбнулась в ответ, и у Адама потеплело на душе. Он с трудом заставил себя послать лошадь вперед, хотя ему хотелось остановиться и поскорее прижать к себе это милое, дорогое существо.
В форте Эдуард не слишком удивились появлению отважного разведчика, потому что генерал Уэбб достаточно хорошо разбирался в людях и рассчитывал на то, что рано или поздно Карстерс откликнется на призыв генерала Амхерста. Адам и оглянуться не успел, как оказался в штабе, за рабочим столом человека, которому предстояло вскоре возглавить штурм форта Карильон.
Прежде всего Адаму хотелось присмотреться к генералу Амхерсту. Даже на его придирчивый взгляд, он показался напористым, серьезным человеком, исполненным чувства ответственности и важности порученной ему миссии. Рядом сидели майор Джон Хокс, правая рука Амхерста, внимательно следивший за ходом их беседы, а также генерал Уэбб. Тем временем Амхерст подробно излагал план атаки.
Короткими, отрывистыми фразами генерал Амхерст сообщил, что его армия из двенадцати тысяч человек – половина ополченцев из колоний, половина из регулярных войск ~ уже собирается для совместных действий на развалинах форта Уильям Генри. В доказательство того, что он не зря носит свое прозвище, генерал прежде всего отдал приказ выжечь и расчистить лес на большой территории, а именно в пределах видимости с колокольни церкви форта Уильям Генри, оскверненной индейцами из войска Монткальма. Затем солдаты доставили с берегов озера массу чистого песка и насыпали его слоем не менее шести дюймов, так чтобы их палатки стояли на совершенно чистом месте. План атаки был довольно простым. Амхерст намеревался по следам генерала Аберкромби добраться до форта Карильон, окопаться у его укреплений, чтобы иметь прикрытие от обстрела, и начать осаду. Когда дотошный британец закончил свою короткую речь, Адам проникся к нему искренним уважением за его проницательность и предусмотрительность и, в свою очередь, по его просьбе стал охотно рассказывать об особенностях той местности, где предстояло вести бой. После этого разведчик описал имевшиеся в форте Карильон средства обороны. Адам провел в штабе не меньше четырех часов. Он так поспешно бросил жену и ребенка на незаменимую Бетти Митчелл, что не потрудился даже узнать, нужна ли какая-то помощь. Чувствуя себя виноватым, он поспешил откланяться, пообещав прийти на следующее утро.
Торопливо пересекая погруженный в сумерки крепостной двор, Адам прикидывал
Он слишком соскучился по своему семейству и чуть не бегом устремился к Митчеллам.
Добрая Бетти уже успела превратить гостиную в пристанище для семьи Карстерсов на все время их пребывания в форте Эдуард. Последние два года она воспринимала Аманду как свое собственное дитя, и весь запас нерастраченной любви Бетти изливала теперь на Джонатана, считая его своим приемным внуком. Судя по громкому смеху Джонатана, Бетти вполне успешно справлялась с добровольно взятой на себя ролью бабушки. Но стоило показаться Адаму, и вместо смеха раздались пронзительные, истошные вопли: мальчишка чуть не вырвался из рук Бетти, устремившись к нему. Адам с радостью и гордостью взял на руки своего разбушевавшегося сына, который тут же прижался к отцу и расцвел счастливой беззубой улыбкой со знакомой ямочкой в уголке рта. Все, кто находился в комнате, имели удовольствие порадоваться тому, как привязались друг к другу эти двое.
Но прошло еще немало времени – а по мнению Адама, уже привыкшего к тишине и покою в лесном доме, уже прошла целая вечность, – прежде чем им с Амандой удалось остаться вдвоем. Адаму не терпелось поделиться с женой своим мнением об Осторожном Командире и составленном им плане нового штурма. Но теперь, наедине с Амандой, ему вдруг совершенно расхотелось тратить время на разговоры. Он устроился на диване и следил за Амандой, которая собиралась раздеваться. Сердце екнуло в груди от предвкушения, когда он увидел, что тонкие пальчики наконец-то взялись за пуговицы на платье, и по мере того, как перед ним обнажалось прелестное юное тело, чресла наполнялись огнем желания. Наверное, его страсть не остынет никогда, и до самой смерти он будет все так же неистово любить эту хрупкую красоту и преклоняться перед чистым и непреклонным духом, светившимся в открытом взоре огромных синих глаз. Любуясь женщиной, ставшей ему дороже жизни, Адам снова подумал, что судьба ниспослала ему в жены настоящего ангела. Правда, несмотря на свой восторг и обожание, он не мог забыть о том, что не все между ними так гладко, как хотелось бы, и с этим ему приходится мириться. Тем временем Аманда успела постелить на полу, рядом с диваном, на котором спал сын. Бетти предлагала им свою кровать, но оба решительно отказались, не желая злоупотреблять ее гостеприимством. Тогда Бетти сказала, что может спать вдвоем с Амандой, а Адам с капитаном пусть переночуют в казармах. На это предложение Адам ответил таким выразительным мрачным взглядом, что Бетти даже покраснела и заметила:
– Пожалуй, я уже состарилась, если предлагаю вам спать раздельно!
Тут комната наполнилась хохотом Адама и капитана, и Карстерсу пришлось поскорее обнять добрую женщину, чтобы сгладить неловкость.
А теперь он виновато подумал, что проявил излишнее себялюбие и из-за этого Аманда будет спать с ним на полу, а не на мягкой удобной кровати. Впрочем, особо раскаиваться не стоило. Все равно очень скоро им предстоит много слишком одиноких ночей. И никто не заставил бы Адама разлучиться с женой раньше, чем того требовала необходимость.
Следя за тем, как Аманда расправляет одеяла, Адам наслаждался изяществом ее движений и тем, как ловко и бесшумно она все делает. С глубоким вздохом он признался себе, что с каждым днем, с каждым часом все сильнее влюбляется в свою красавицу жену…
Наконец Аманда забралась под одеяло. Адам осторожно поднялся, стараясь не потревожить Джонатана, разделся и улегся рядом. Не спеша обнял жену, чтобы сполна насладиться близостью ее молодого, горячего тела, и стал рассказывать все, что происходило на совещании у генерала Амхерста. После его рассказа наступила тишина. Помолчав, Аманда спросила с тревогой: