Пленница бандита
Шрифт:
Леша рычал что-то, сжимал до боли мои ягодицы, все сильнее вбивая в меня свой весьма внушительный орган, вгрызался зубами в мои плечи, наверняка оставляя на них следы преступления. И когда я уже практически потеряла связь с реальностью, меня все также грубо подхватили под грудь и прижали спиной к горячему торсу. Леша не щадил меня, брал со свойственной ему дикостью и грубостью, впивался поцелуями в шею, все быстрее толкаясь в мое безвольное тело.
— Давай, малыш, давай, — сквозь марево удовольствия донесся глухой, хриплый шепот, а потом все пропало, меня просто затрясло в каких судорожных конвульсиях, и я
Обессиленная, я рухнула на кровать, ощущая себя на седьмом небе и чувствуя, как теплая жидкость стекает по моим бедрам. Сил шевелиться и внимать реальность не было, а потому я просто позволила заграбастать меня и отнести в душ, где этот неугомонный мужчина еще раз доказал мне, что я могу кончить снова и снова. И из душа я выбиралась на ватных ногах, цепляясь за все, что можно было, лишь бы не свалиться, и улыбалась, как дура умалишенная.
— Нормально себя чувствуешь? — спросил Леша, когда мы заканчивали завтракать. Его друзья уехали еще до нашего пробуждения, забрав с собой Артема и оставив записку. Это было мило с их стороны, но отчего-то во мне снова вспыхнуло чувство стыда.
— Да, — кивнула, пряча взгляд. Потому что стоило мне только посмотреть на этого мужчину и все сначала.
— Тогда сейчас кое-куда съездим, не против? — улыбнулся Леша.
— А куда?
— Увидишь.
Он так ничего и не сказал, а я больше не напрягала его лишними вопросами, мне, конечно, было любопытно, но все же не настолько, чтобы донимать его расспросами. В конце концов, как только мы доберемся до пункта назначения, я все узнаю. В машине я умудрилась уснуть, все же ночь у меня была бурная, а в совокупности с бессонницей в последние несколько дней, все это сказалось усталостью на организме. Леша не будил меня ровно до приезда в место назначения. Открыв глаза, не сразу поняла, где мы находимся. Высокие белые здания вокруг лишь добавляли вопросов.
— Пойдем?
— Да.
Леша открыл для меня дверь и помог выбраться.
— Где мы? — спросила, когда, взяв меня за руку, Леша повел меня ко входу в одно из зданий, из которого как раз выходили люди в белых халатах и медицинской форме. Внезапная догадка, словно обухом долбанула по голове, а сердце застучало в бешенном ритме. Я только рот открыла, чтобы произнести хоть что-то, но голос не поддавался и получилось лишь непонятное сипение.
— Ты чего? — словно почувствовав мое состояние, Леша остановился резко и заглянул мне в глаза. — Плохо?
— Нет, — затрясла головой, — это тот центр?
— Пойдем, — на этот раз приобняв меня, мужчина подтолкнул меня к зданию. У стойки регистрации нас встретила миловидная девушка лет двадцати пять. Леша только перекинулся с ней парой слов, а потом повел меня в палату папы.
— Папочка, — вырвалось у меня прежде, чем я вообще успела сообразить что-либо. Отец сидел на кресле, в компании женщины примерно того же возраста, что и он сам. Форма выдавала в ней работницу центра. Они мирно играли в шахматы, когда я, позабыв обо всем на свете, ворвалась в палату. Отец дернулся от неожиданности, а потом застыл на несколько секунд, вперившись в меня взглядом и словно не веря, что я здесь перед ним.
— Мира, солнышко, —
— Мы вас оставим, — голос Леши раздался за спиной, заставляя отца вздрогнуть и напрячься, сильнее прижимая меня к себе. Женщина пробормотала что-то и, поднявшись с места, вышла следом за Лешей из палаты. Мы с отцом остались одни. Нам понадобилось несколько минут, чтобы наконец оторваться друг от друга. Отец выглядел значительно лучше. Казалось, он даже поправился, исчезли вечные круги под глазами, щеки порозовели.
— Папочка, как ты? — спросила, присаживаясь на одно из кресел, отец последовал моему примеру.
— Все хорошо, Мира, — отвел взгляд, словно борясь с желанием посмотреть на меня. — Ты прости меня дочка, я был плохим отцом.
— Что ты такое говоришь, — подорвавшись с места, я опустилась рядом с ним на колени и взяла его ладони в свои. — Пап, посмотри на меня пожалуйста.
— Он тебя к чему-то принудил, да? — папа посмотрел на меня со всей горечью во взгляде. Не нужно было объяснять, о ком шла речь. Я только улыбнулась. А отец продолжал смотреть, ища ответы в моих глазах. — Это я виноват, если бы не я, ты бы никогда не попалась ему на глаза, и он бы тебя не тронул…
— Пап, — я перебила его, потому что он не прав, и переживал совершенно напрасно. — Ты ошибаешься сейчас, Леша он хороший, слышишь, он ничего такого не делал.
— Хороший, — повторил обреченно папа и усмехнулся горько. — Знаешь, он был прав, когда сказал, что не мужик я вовсе. Сказал, что забрал тебя насовсем, что теперь ты его, и я тебя не увижу больше, если не возьму себя в руки, а потом сюда засунул. Я во всем виноват, — отец покачал головой и зажмурился, словно старался сдержать слезы.
— Ты ни в чем не виноват, ты просто…просто у тебя были причины, у нас были, пап.
— Он точно с тобой ничего не сделал?
Сделал. Еще как сделал и еще не раз сделает. Ох. Мира. Остановись. Отцу об этом знать необязательно.
— Нет, пап, Леша он…мне с ним хорошо, понимаешь?
— Он старше, намного.
— Я знаю и это не важно. Лучше расскажи мне, как ты тут.
Папа все еще смотрел на меня недоверчиво, но вопросов больше не задавал. Рассказывал о себе, о терапии и твердом намерении бросить пить и вернуть свою прежнюю жизнь. Сейчас, казалось, что он действительно постепенно приходил в норму и возвращался в прежнее состояние. Он с почти детским восторгом рассказывал о методах, применяемых в центре, о новых знакомствах, о тех, кто так же как и он сломался по той или иной причине.
О том, что они здесь, как семья, братья по несчастью. Мы проговорили не меньше часа прежде, чем вернулся Леша. Я была благодарна ему за то, что позволил мне побыть с отцом, за то, что вернул мне прежнего отца. С папой я попрощалась, пообещав навещать его как можно чаще, Леша моему обещанию не препятствовал. Мы молча добрались до машины, и уже внутри я наконец заговорила.
— Спасибо тебе, за все спасибо, если бы не ты…я даже не знаю.
— Не надо, — он остановил меня. — Не надо благодарностей, просто пообещай мне одну вещь.