Пленница Дракулы
Шрифт:
Дракула пошевелился. Вампирша вздрогнула, когда он положил руку ей на колено.
— Ты борешься со мной? Да, я чувствую это. Поверь, дитя мое ты напрасно тратишь силы. Фокус с летучими мышами был неплох но новых сюрпризов я не допущу. Расслабься и отдохни. Мы проведем какое-то время в пути, после чего я покажу тебе новый дом. Тебе там понравится. Мои земли отличаются такой же суровой красотой, как и запад Ирландии, хотя горы в Трансильвании выше и неприступнее, а ущелья глубже. По темным лесам рыщут волки и бродят медведи. Зимой все переходы завалены снегом, и по ним не может проехать ни один всадник или экипаж. Когда снег тает, Арджеш наполняется водой и с шумом несется в долину. Со стены крепости открывается захватывающий вид
Голос Дракулы стал необычайно мягким. Его мысли перенеслись в далекое прошлое, и Иви впервые осознала, что у отца всех вампиров тоже есть слабости, которые можно использовать против него.
Карета продолжала ехать. Лишь изредка Иви чувствовала, что бег колес замедляется и они ненадолго останавливаются. Что это было? Переезд через границу? Преграда на пути? Этого Иви не знала. Плотные шторы на окнах кареты были задернуты, так что Иви все равно не смогла бы увидеть, мимо чего она проезжает, даже если бы ей удалось открыть глаза. Поэтому вампирша дремала, пока карета несла ее сквозь ночь.
Спустя несколько часов забрезжил рассвет.
Было еще темно, когда они въехали в какой-то город. Шум колес зазвучал по-другому. Пахло большим скоплением людей, вынужденных ютиться на ограниченной территории, нечистотами и грязной рекой. Потом в карету проник запах дыма и угля. Поблизости зашипел паровой котел.
Где они находились и что задумал Дракула?
Карета остановилась. Дракула вышел и обменялся парой слов со своим слугой, но Иви не смогла разобрать, о чем они говорили. Вампирша изо всех сил пыталась пошевелиться, но повелитель был очень близко и крепко держал ее невидимой хваткой своего разума. Когда Иви все же удалось открыть глаза. Дракула снова забрался в карету. Нет, улыбка на его суровом лице совсем не радовала ирландку.
— Где мы? — с трудом выдавила из себя Иви. Она говорила слегка неразборчиво, как человек, выпивший слишком много вина.
— Тебе не нужно беспокоиться об этом. Близится день, но у меня для тебя хорошая новость: мы сможем спокойно спать в надежном месте, не прерывая нашего путешествия.
Вампир еще не договорил, когда лошади опять тронулись. Они робко перебирали копытами и медленно продвигались вперед. Иви услышала, как кучер закричал на них и щелкнул плетью. Удары копыт стали необыкновенно гулкими, а карета резко накренилась. До Иви донесся непонятный шум, затем карета снова выровнялась. Лошади остановились и испуганно заржали. Что-то скрипнуло, затем раздался лязг металла. Снаружи шумно возился кучер. Потом все стихло. Иви почувствовала, как над горизонтом поднимается солнце. Ее веки налились свинцовой тяжестью. Нет, сегодня она не сможет устоять против своей природы. Разум Иви все еще находился во власти Дракулы, отнимавшего ее силы и сковывавшего волю. Иви откинулась на мягкое сиденье. Она чувствовала себя так, словно находилась в большом металлическом гробу. Это описание как нельзя лучше подходило для того места, в котором она очутилась, — огромный гроб на колесах, который скоро помчится через поля по железным рельсам.
Поезд отправился из Вены в два часа дня. Брэм и оба профессора расположились в уютном купе. Все трое были достаточно обеспечены для того, чтобы позволить себе не тесниться в переполненном вагоне на твердых деревянных скамейках среди рабочих и крестьян, ехавших на восток с детьми и чемоданами, ящиками и мешками, а некоторые даже с тем или иным животным.
Поезд быстро миновал бедные предместья и вскоре вырвался на просторы Венского бассейна. Пассажиры в купе почти не разговаривали, каждый погрузился в свои мысли и спрашивал себя, что ждет его там, на востоке.
Под вечер железная
Мужчины решили выйти из поезда и немного размять ноги. Беседуя на различные темы, они прогуливались вдоль состава и наблюдали за тем, как маневровый локомотив подвозит и прицепляет к нему еще один вагон.
Если бы эти люди не были заняты своими заботами, они бы наверняка услышали фырканье лошадей. Да, возможно, они бы даже почувствовали рядом с собой ауру старого вампира, сидевшего со своей жертвой в огромной черной карете.
Латона устроилась на стуле рядом с кроватью Филиппа, развернув у себя на коленях последний выпуск «Neue Freie Presse».
Она пытливо посмотрела на юношу.
— Как ты себя чувствуешь?
— Уже гораздо лучше, — ответил он, хотя его сломанная нога и правое запястье были закрыты толстыми гипсовыми повязками.
Ожоги, покрывавшие левую руку, плечо и часть спины Филиппа, должно быть, тоже причиняли ему боль. Юноша смотрел на Латону с такой радостной улыбкой, что девушка спросила себя, что является причиной этого блаженства — влюбленность или действие морфия, который врачи, вероятно, давали ему в качестве обезболивающего.
Латона окинула взглядом маленькую палату, которую Филиппу не приходилось делить с другими пациентами. Здесь было светло и чисто и немного пахло карболкой. Кровать Филиппа стояла у окна, и когда он приподнимался, то мог видеть двор, по которому из одного крыла больницы в другое спешили молоденькие женщины в халатах медсестер.
— За тобой здесь хорошо ухаживают.
Это было утверждение, а не вопрос, но Филипп кивнул в ответ.
— Да, господин профессор приходит по нескольку раз в день, чтобы справиться о моем здоровье. Он лично оперировал мою ногу и вправлял кость. Я полагаю, все это благодаря бабушке. Профессор говорит, что через пару недель я снова смогу ходить, если не возникнет никаких послеоперационных осложнений.
Латона улыбнулась юноше.
— Это хорошая новость.
Нельзя сказать, что она считала, будто Филипп не заслуживает подобного ухода, но Латона постоянно вспоминала о переполненных после большого пожара больничных палатах, которые она видела, проходя по госпиталю. Несколько медсестер неустанно бегали от одного пострадавшего к другому и все равно не могли оказать всем надлежащую помощь. В общих палатах было шумно и плохо пахло, у кроватей толпились родственники пациентов, приносившие им еду, чистую одежду, лекарства и перевязочные материалы и помогавшие менять повязки. Врачи редко тут появлялись. И все же большим достижением было уже то, что госпиталь смог принять всех пострадавших и обеспечить каждому из них кровать и какой-никакой уход. Впрочем, жертвы пожара, не считая рабочих сцены, были не самыми бедными жителями Вены. Нет, на этот раз трагедия поразила самое сердце буржуазии.
Мысли Латоны потекли в другом направлении. И зачем она только пообещала Филиппу, что останется с ним? Разве у него не было родственников, которые окружали его заботой и всеми силами старались обеспечить ему самое лучшее лечение? Его навещала сестра, и родители тоже приходили, когда у них выдавалась свободная минутка. Даже старый барон Фридрих недавно приезжал в госпиталь в собственной карете. Однако самой деятельной, несмотря на то, что она, похоже, еще не совсем оправилась от недавнего потрясения, была баронесса. Она не могла простить себе того, что подвергла любимого внука такой опасности. Хотя в случившемся, без сомнения, не было ее вины. Разве старая баронесса могла предвидеть такое несчастье?