Пленница французского маркиза (Книга 1)
Шрифт:
Это он сказал уже помягче, и Соня поддалась на его тон.
– Скажи, Николя, а ежели я поеду во Францию к Луизе...
– Не может быть и речи!
– взревел он.
– Никуда я тебя не отпущу, запомни. Луиза! Простая мещанка. Нашла себе подругу! Ты, княжна, опустилась до простолюдинки. Пока я твой брат, я решаю, что для тебя лучше. Не будешь меня слушаться, я тебе гроша ломанного не дам! Смирись, и ты получишь приданое, которому позавидует любая невеста... Хочешь выдержать срок траура, пожалуйста, но потом ты выйдешь замуж за того, на кого я укажу!
Он выскочил в коридор, и Соня слышала, как Агриппина помогает ему одеваться. Отчего-то молодожены Астаховы не любили родительский дом, а жили в другом доме, на Мойке, том, что дядя невесты подарил Даше в качестве свадебного подарка.
Соня осталась одна и теперь, сидя у стола в гостиной, вспоминала разговор с братом, который совсем не походил на их прежние доверительные и теплые отношения. Николай сделал попытку прижать её ещё при жизни маменьки, но тогда Соня сумела отбиться. Теперь же... Она в унисон своим мыслям горестно взмахнула рукой и задела лежащий тут же поднос с сегодняшней почтой.
Это было какое-никакое занятие, и она наскоро просмотрела письма. Соболезнования. Соболезнования... А вот и письмо из Франции от Луизы. Она ещё ни о чем не знала, да и нынче у Софьи все руки не доходят известить гувернантку о смерти бывшей хозяйки. Потому и тон письма, нетерпеливо вскрытого княжной, не ко времени веселый и даже озорной.
Гувернантка, а теперь и подруга, писала:
"Моя дорогая княжна! Я все-таки осуществила свое намерение посмотреть на этого барона Огюста. Так случилось, что мне не понадобилось даже ехать под каким-либо предлогом в его родовой замок. Он сам прибыл в Нант отдыхать. И для этого снял дом на берегу Луары, на время своего отдыха и, как оказалось, совсем недалеко от нас. Мне осталось совсем немного - просто попасться ему на глаза, а потом и сообщить, будто невзначай, что я хорошо знакома с его родственницей..."
Простолюдинка, мещанка, - вспомнила Соня слова брата. Но кто из аристократов стал бы так заботиться о Соне, пытаться устраивать её судьбу? Любить её так бескорыстно...
Она вдруг представила себе Францию, в которой никогда не бывала. Портовый город. Устье реки, впадающей в океан. Конечно, трудно представлять то, чего не видела, но картинка все равно получалась захватывающей. Простор, безбрежность - такие понятия живут в каждой романтической душе, чего Соня, по её мнению, вовсе не была лишена.
Увы, она не сможет поехать во Францию. Разве что, когда-нибудь, с мужем... И правда, где ей взять столько денег...
Какая-то мысль мелькнула и скрылась в глубинах сознания. Соня, что называется, попыталась ухватить её за хвост. Деньги... Замужество... Деньги...
Кстати, у неё ведь есть деньги. То есть, не совсем деньги, но то, что в деньги можно превратить. И как Соня могла забыть о припрятанном золотом слитке! У неё есть целых шесть фунтов чистого золота!
Остальные слитки брат давно пересчитал и спрятал в другое место, потихоньку продавая золото и переводя его в обычные деньги.
О том слитке, что остался у сестры, он и не подозревает. Получается, Соня это золото украла? Но у кого? У брата. А кто вообще сказал, что принадлежит оно только брату? Конечно, ежели не делать себе поблажек, то придется согласиться: Соня вполне способна на нехорошие поступки. Если бы она его не стыдилась, то и не стала бы от Николя скрывать. Тогда отчего ей ничуточки не стыдно? Выходит, и совесть княжны допускает, что иногда поступать против правил можно? Или дает знать себя дедова кровь?
Если разобраться, письмо, которое писал во Францию дед, содержит намек на ещё большее богатство, которое принадлежало Еремею Астахову и французу Антуану де Баррасу... Откуда он родом-то, Антуан этот? Не будешь же перетряхивать всю Францию в поисках человека, о котором известно только имя.
Момент! А что, если в дневнике деда есть упоминание о знакомстве с этим самым Антуаном? Какое счастье, что в хлопотах, связанных то с собственной свадьбой, то с похоронами матери Николай забыл о дедовом дневнике! Но он в любое время может о дневнике вспомнить и потребовать его у Сони.
Она чуть ли не бегом поспешила в свою комнату, чтобы немедля просмотреть записки предка. Ладно, пусть она - воровка, и вообще совесть у неё нечиста, но Соня ни за что не расскажет брату, зачем она собирается уехать во Францию. А если точнее, удрать, сбежать, исчезнуть, потому что проделывать то, что замыслила она будет тайком, не посвящая в него князя Астахова.
Она стала лихорадочно искать в дневнике имя, на которое при первом просмотре совершенно не обратила внимания, поскольку ей оно ни о чем не говорило..
Дед вообще был непоседой и, в отличие от своих потомков, ездил по всему свету. Вот его впечатления от посещения Германии. Он останавливался в городишке со странным названием Спа, где встретил несколько своих знакомых из России. Дед с юмором описывал их высокомерие и самонадеянность, которые вовсе не располагали к ним местных жителей.
Затем он перебрался во Францию. Его впечатления от города Дежансона, где он познакомился... Вот, это он и есть. Антуан де Баррас! Человек, с которым, по выражению деда, у него нашлось немало общего.
"Я приехал в город Дежансон - город истинно европейский, со столь любимой католиками готикой, куда, впрочем, съезжаются путешественники больше из-за того, что местная грязь имеет, говорят, целебные свойства. Хотелось бы и в Петербурге иметь такую же. Представить только, тебя ею забрасывают, а тебе это лишь на пользу!.."
Даже наедине сам с собой Еремей Астахов не мог не ерничать. Впрочем, дед, как и сама Соня, был неравнодушен к истории, так что его пространные рассуждения конечно же интересны, но поскольку она торопится, их пока можно пропустить.