Пленница медведя
Шрифт:
Стоило коснуться панели, на ней высветилось послание из другого мира. Буквы местами заменялись знаками, потому что будильник не настолько был адаптирован к тексту. Но Сезар научил его «говорить».
«Я тебя вижу».
42
Я моргнула и заозиралась, шмыгая носом. Сезар меня видит? Черт! А я тут кисну!
Лампочка снова загорелась:
«Тебя вижу только я сейчас. Для остальных запись зациклена».
Я покрутила головой, прикрывая дрожащие губы. Ох, не вовремя он меня видит! Захотелось
«Камера где-то под окном».
Интересно, а голос он слышит?
— А слышать ты меня можешь? — Я направилась к окну и, пошарив немного взглядом, нашла отверстие, будто от гвоздя. Мда, долго бы я ее искала.
«Нет, но я читаю по губам)))».
Я улыбнулась «в ответ», растирая влагу по щекам.
«Дана, не плачь, мы справимся».
Я вытянула губы трубочкой, уточняя, кто именно. Если они с Рэмом — это обнадеживает.
«Ты. Я».
— Как ты?
«Нормально. Очень скучаю».
— Ты не обернешься в медведя?
Последовала пауза, в которую я уже струхнула, что связь прервалась.
«Не понял», — пришел, к счастью, ответ, и до меня дошло, что по губам он читает не очень. Тогда я кинулась к столу, извлекла пачку бумаги, нашла полуживой маркер и принялась писать.
«Нет))) Как я без тебя?» — пришло вскоре на дисплей.
В носу снова защипало, и я принялась писать новое сообщение:
«Отец меня не желает слушать. Он перекрыл мне все пути на свободу».
«Все твои пути ведут ко мне, а не на свободу».
«На свободу к тебе», — усмехнулась я, довольная его поправкой.
«Прошу тебя — не нервничай. Все под контролем. Если не удастся даже что-то придумать с его угрозами, я все равно тебя вытащу».
«У меня есть идея рассказать о своей истории журналистам. Отцу не нужны скандалы. Думаю, он вам ничего не сделает».
Сезар молчал некоторое время, прежде чем ответить.
«Подумаем. Но это крайний вариант».
Мы немного помолчали, прежде чем лампочка снова загорелась.
«Дана, пойди поешь».
Я вздернула бровь, усмехаясь.
«Откуда ты знаешь?»
«Я слежу за тобой) И больше не сбегай. Я вытащу тебя. А теперь слушай внимательно. Картинка каждый вечер должна быть одной и той же. Ты приходишь в комнату, надеваешь мои вещи и садишься на кровать. В девять я буду на связи. Каждый день».
«Сезар, каждый день — это так долго…»
«Потерпи, хорошо? Главное — не нервничай. Расслабься. Помнишь?»
«Помню».
«Наверстаем)».
Я посмотрела в камеру исподлобья, чувствуя, как невыносимо хочется начать наверстывать.
«Иди на кровать. До связи завтра, Дана».
Я послушно поплелась к кровати и залезла на нее с ногами, пытаясь в точности вспомнить позу, в которой он мог меня записать. От разговора не полегчало. Наоборот, чувство утраты необъяснимым образом обострилось. Вместе с ним в меня потихоньку въедалось понимание: Сезар серьезно планирует меня забрать. Да, он говорил, но эти его слова будто не приживались. А теперь все поменялось. Мужчина,
Я посидела на кровати еще немного, стянула с себя вещи Сезара и поплелась голяком в душ…
Я стянул наушники и протер пот со лба. Приходилось признать — со мной воюет непростой спец. У меня заняло десять часов, чтобы пробить систему защиты и добраться до закрытых частот, на которые настроены рации. И остаться при этом незамеченным.
— Мясо готово, — услышал тихое от входа.
Я расположился в гостиной. Теперь весь стол был заставлен мониторами и системами приема и передачи. Здесь пахло дымом… и Даной. Я разрывался между тем, чтобы отвлечься, и тем, чтобы помнить о ней каждую секунду. Больше всего боялся, что она предпримет что-то отчаянное, а когда услышал по динамику, что они ее перехватили где-то на территории, едва сдержался, чтобы не броситься туда лично и послать все к чертям. Это еще Рэм не знал, как меня штормит, хотя, думаю, он догадывался.
— Сигарету?
Точно догадывается.
— Давай, — зло рыкнул я, поднимаясь рывком.
Тело болело от напряжения, мышцы отзывались тупой болью. Я закурил и шагнул во двор. Костер переливался углями прямо под верандой, сложенный из валунов, обточенных морской водой. Я привез их как-то с побережья и просто раскидал вокруг, а Рэм нашел им применение.
— У меня есть хорошие новости и не очень.
43
Я уселся на последнюю ступень и поднял на него глаза, давая понять, что слушаю внимательно.
— Никто со мной не станет разрывать отношения, конечно же. Я позвонил одному из тех, кто работает с Файвеллом, объяснил суть конфликта, — сообщил он пришиблено.
— А не очень?
— У нас проблема другого характера. Единственные действительно прочные связи у Руперта Файвелла имеются с фармацевтической компанией, которая поставляет нам в клинику медикаменты…
Я медленно моргнул, сжимая зубы.
— …Ищу новых поставщиков, — закончил он.
Искать новых поставщиков медикаментов можно год. Они все на вес золота, потому что тех, качеству которых доверяешь, найти очень сложно. А проверять каждый блистер таблеток на скрытые ингредиенты можно, конечно, но это адский труд и потерянное время. Кто-то имеет просто хорошую защиту, и им даже наши угрозы не страшны. Хотя после сегодняшнего я был уверен, что доберусь и до Папы Римского, если Рэм попросит.
— Ну и… у меня есть Смиртон, — продолжал он. — Там достаточно связей.
Смиртон — последнее место, с которым стоит договариваться на предмет поставок лекарств. Они хоть и подчеркивали в каждом вдохе всю важность наших с ними отношений, но лаборатории у них одни из лучших. И мы никогда не чувствовали себя в безопасности. Наши ученые считают, что причина в сбое с оборотами вполне может быть искусственной…
Я принял от Рэма тарелку с мясом, но голода не чувствовал совсем.
— Что Дана говорит?