Пленница сновидений
Шрифт:
В Зое было то, чего они не понимали. Чарльз решил, что их смущает ее деликатность и, кажущаяся физическая, хрупкость. Но его самого больше тревожили исходившие от Зои флюиды нравственной и духовной чистоты. Конечно, они были очаровательны. Ни с чем подобным он до сих пор не сталкивался. Но не слишком ли она… чиста? Может быть, собака сделает ее чуть более импульсивной, чувственной.
С точки зрения Чарльза, собака была символом всего земного. Символом сельской жизни, прогулок по влажной палой листве.
Он ничего не говорил ей о своем замысле. В одну из суббот, на вечер которой в «Персивале» был назначен званый обед, он встал с утра пораньше, съездил в питомник и забрал двухмесячного щенка, которого заказал заранее.
Хотя Чарльз вырос среди собак, которых в «Персивале» было пруд пруди, сам он никогда по-настоящему не заботился о животных. Этим занималась его мать и слуги. Под настроение он брал собак с собой на прогулку и заставлял их носиться за палкой. По вечерам ему нравилось смотреть, как они лежат у камина, как сверкает отблесками огня их шерсть.
Но щенков в «Персивале» давно не было, и Чарльз забыл, какие это капризные создания. Настоящие шаровые молнии!
Этот экземпляр отличался неутомимостью и поразительным энтузиазмом. Оказавшись в машине, он ни секунды не сидел смирно. В конце концов пришлось, одной рукой взять его за шкирку и прижать к сиденью, а второй держаться за руль.
По прибытии в «Персиваль» Чарльз схватил щенка в охапку, взбежал по лестнице, подошел к комнате Зои и постучал в дверь. Ожидая разрешения войти, он внезапно подивился тому, что Зоя стала его невестой. Неужели это все-таки случилось?
Они обручились несколько недель назад, публично и по всем правилам. Об этом написали все солидные газеты, их союз скрепили кольца с бриллиантами и пышный прием, устроенный в танцевальном зале «Персиваля», пол которого все последние годы прикрывали пыльные газеты.
И, тем не менее, Чарльз сомневался, что ему позволят войти в Зоину ванную или спальню. Теперь он понимал собственного отца, над которым часто посмеивался за его привычку осторожно стучаться к матери и ворчливо спрашивать:
— Ты одета?
Зоя открыла дверь. Она была босиком, в прекрасно сшитых джинсах и кремовой блузке. Чисто вымытые волосы сияли вокруг бледного лица. Она посмотрела на щенка, а потом на Чарльза.
— Это подарок, дорогая, — сказал он.
Она опустила руку и потрогала уши щенка.
— О Боже!
— Ну, что скажешь?
— Она настоящая красавица.
Чарльз недоверчиво хохотнул:
— Откуда ты знаешь, что это девочка?
Зоя пожала плечами и улыбнулась:
— Сама не знаю. Просто почувствовала. Что это «она».
Щенок отчаянно извивался, пытаясь вырваться на свободу.
Едва Чарльз опустил собаку на пол, как та пулей влетела в комнату
Чарльз шагнул в комнату, схватил щенка за шкирку и ткнул его носом в произведенный беспорядок. Тот протестующе завизжал.
— Нет! — воскликнула Зоя и с удивительной силой отвела его руку от животного. — Нет!
Чарльз посмотрел на нее и засмеялся:
— Со щенками нельзя церемониться. Иначе они долго не поймут, что плохо, а что хорошо.
Взгляд Зои заставил его попятиться. Можно было подумать, что эта девушка сделана из кремня, а не из плоти и крови.
— Чтобы быть по-настоящему добрым, приходится быть немного жестоким, — стал оправдываться он. — Ну же, милая, не смотри на меня так, словно я сам сделал лужу на ковре!
Зоя села на пол. Щенок тут же прыгнул на нее и уперся лапами в грудь, оставив на шелковой блузке бурые пятна. А она положила ладонь на его шею и погладила с нежностью, которая заставила Чарльза позеленеть от ревности.
— Их учат поощрением и похвалой, — тихо сказала она, с укором посмотрев на него снизу вверх. — И добротой.
— Побойся Бога, Зоя, не гляди на меня как на монстра.
Он вдруг понял, что совершил страшную ошибку, продемонстрировав ту черту характера, которую следовало бы держать в тайне. И разозлился: какого черта он должен чувствовать себя виноватым? Он не делал ничего плохого. Совсем наоборот, был заботлив, предупредителен и щедр.
Он посмотрел на щенка, прижавшегося к груди Зои. Ему, официальному жениху, этого не разрешается. Проклятая собака! Лучше бы он не покупал ее. От нее одни неприятности.
— Наверно, она голодная, — сказала Зоя, когда щенок ткнулся в нее носом.
— Ну, там ей проку мало, верно? — саркастически спросил Чарльз, глядя на соблазнительные выпуклости.
— Да уж! — засмеялась Зоя. — Бедная малышка, — заворковала она, — отняли тебя у мамы!
О Господи, подумал Чарльз, кажется, этой животине достанется куда больше любви и нежности, чем мне.
— Что она ест? — спросила Зоя.
Искренне озадаченный, Чарльз улыбнулся как шалун, которого застали на месте преступления.
— Ей-богу, не знаю. Вот так-так!
— Я дам ей теплого молока, — решила Зоя и встала, все еще прижимая к себе щенка. — А потом поеду в деревню и куплю все, что ей нужно.
Она двинулась к лестнице. Чарльз смотрел вслед тоненькой изящной фигурке. Она была такая ранимая… Иногда ему казалось, что она может разбиться, как фарфоровая статуэтка.
Он любил Зоину хрупкость, удивительно не вязавшуюся с ее стальным характером. Даже сейчас эта девушка казалась ему такой же таинственной, как при первой встрече. Она стала его пленницей, но не собственностью.