Пленница тирана
Шрифт:
Но нет, советчики, ни разу не видавшие виманы, принялись с умным видом тратить его драгоценное время, разглагольствуя о технических сложностях. И главное перед кем? Перед человеком, сумевшим-таки посадить эту махину в родном доме, да ещё в такой близости от собственного острова!
Таймар не хотел тратить на них и часа своей жизни, он мечтал строить планы с отцом по захвату валамарских ценностей или же просто говорить о волшебном, изобильном краю гармонии и совершенства. С тех пор как князь вернулся домой, он стал замечать, что его всё больше угнетает убожество собственного круга. Его
После возвращения из экспедиции в князе словно бы проснулся созидатель. В его голову стали приходить разные идеи по обустройству Дей-Айрака, но каждая из таких идей вдребезги разбивалась о непреодолимые ограничения, налагаемые самим Роглуаром. С каждым днём, что приносил Таймару чувство беспомощности, он утверждался в праведности отцовского гнева и даже разделял его. В самом деле, по какому такому признаку Вселенная разделяет существ, заселяя одних в круг богатства и процветания, а другим бросает как подачку чахлые земли?
Собственно, с этим вопросом князь сегодня и шёл к Китэрии, но поскольку диалог не удался, он решил задать его двум другим валамарцам.
Несмотря на то, что на город уже сошли сумерки, и большая часть тюремных работников готовилась сдать смену ночным стражам, Таймар нашел-таки парочку человек, что охраняли весь день камеры этэри.
— Как поживают мои подопечные? — поинтересовался он.
— Мы сделали всё как вы и велели, — начал один из охранников. — Устроили их в лучшие камеры, кормим как самих себя, но они отказываются от харчей. За сегодняшний день не притронулись к еде ни разу.
— Голодом себя хотят заморить? — усмехнулся Таймар. — Проходили.
— Я не уверен, Ваше Высочество, — пробасил охранник. — Они это… Походу им наша еда парашей кажется. Уж не знаю, к каким таким разносолам они привыкли…
— Даже представить не можешь, — с тоской проговорил князь, вспоминая трапезу в Янизи и лавки со снедью в Хрустальном граде.
Не удивительно, что эти неженки не хотят есть стряпню безносого повара, что заправлял тюремным пищеблоком. Они, наверное, и представить не могли, что такое вообще можно употреблять в пищу. Конечно тараканы и пауки — это тебе не хрустящие лягушечки и сверчки и уж тем более не курица, которую в столице может себе позволить лишь очень богатая прослойка общества, но всё же мясо и надо сказать довольно питательное.
Сам-то князь, конечно, предпочитал буйволятину или же дикого медведя, но эдакую роскошь в его мире могли позволить себе лишь члены императорской семьи и то не часто. Немногочисленных буйволов забивали лишь тогда, когда они уже не могли пахать землю. Каждый зверь был на счету и сборщики подати неусыпно следили за тем, чтобы буйволы попадали лишь на стол императора. А что до медведей, так охота в Дей-Айраке была платной и охотничий билет могли себе позволить опять же немногие. И если уж шли на зверя, то на такого, которого можно было завалить наверняка. Потому-то все косолапые и доставались Таймару и его храбрым воинам.
— Ладно, — проговорил князь, вздыхая, — принесите им курятины и самой чистой
У охранников округлились глаза, и князь подпнул остолбеневших мужиков.
— Дуйте на кухню и приволоките мне оттуда всё самое приличное, что у нас есть. Эти пленные не должны сдохнуть с голода, а если такое случится, все кто их охранял, кончат так же.
Охранники понеслись исполнять приказание, а князь решил повременить с визитом. Все-таки невежливо вести философские разговоры с голодными людьми. Он решил дождаться, пока один из охранников вернётся, а заодно поглядеть, как содержатся остальные заключенные в особом секторе, куда он помещал наиболее ценных людей, оказавшихся в его власти.
Таймар уже подходил к камере шептуна, однажды заточенного им за непокорность, когда услышал грохот тяжёлых сапог и лязг стальных решёток. Потом стала слышна ругань. Кричали двое. Высокий голос охранника Таймар узнал сразу, а вот осипший капитана признал лишь через несколько мгновений.
Что именно Харух пытался втолковать охраннику, князю слышно не было, и поначалу он даже обрадовался, что его воины так быстро добрались до столицы. Он пошёл на крики, и вскоре уже мог различать отдельные слова, а затем и всю речь капитана.
— Я шёл за ним в самое пекло! — голосил он, не щадя глотки. — Сражался не жалея жизни! И так он отплатил за преданность?! Если пленники, что мы с князем пригнали из Валамара здесь, то одна из рабынь принадлежит мне! Но я видел, как Таймар на неё смотрит, — заговорщически произнес капитан. — Он не собирается делиться моей же добычей. Князь намерен прибрать эту пташку к своим рукам и самолично пользовать её. Но кодекс есть кодекс! — снова вскричал он. — Я не нарушаю «воинского слова», я беру то, что моё по праву! И не смей мне перечить, молокосос, — прорычал Харух, — а лучше смотри, как настоящие мужчины получают то, что им причитается!
С этими словами Харух, вломился в камеру Нэвры, надеясь найти там и свою Китэрию.
Князем к этому времени уже завладела свирепость, взор затуманился, мышцы обратились в сталь. Он вышел навстречу бесчинствующему капитану, который устроив настоящий бунт, собрал оказывается немалое число сторонников, штурмующих с ним особый сектор.
Не тратя время на разглагольствования, оглашения приговоров и прочую чушь, Таймар зашёл в камеру этэри вслед за Харухом и без особых раздумий, развернул его к себе, вдарив со всей силы по носу. От удара голова капитана качнулась, и он полетел к стене, раскидывая в стороны руки и брызжа кровью.
— Князь, — попытался вступить в дебаты Харух, — ты это, ты не прав…
Но Таймар слушать препирательства, настроен не был. Без лишних слов, он схватил капитана за лацканы и выкинул из камеры. Тот отлетел на добрых пять локтей, ударился о решётку противоположной темницы, но на ногах удержался, а когда завидел, идущего на него Таймара с горящими красными глазами, выставил вперед кулаки, готовясь довести свой бессмысленный бунт до конца.
— Я пришел за своим, — оправдывался капитан, но Таймар его больше не слушал. Он наступал, медленно, не торопясь, поводя напрягшимися плечами взад-вперёд. А потом резко сорвался с места и в прыжке обрушился на Харуха.