Пленники чести
Шрифт:
Алексей Николаевич — родственник господина Уилсона, кузен Павла Егоровича, 43 года.
Елизавета Прохоровна Симпли — родственница господина Уилсона, 39 лет.
Семён Платонович Симпли — супруг госпожи Симпли, 44 года.
Карл Феликсович — внучатый племянник госпожи Уилсон, родственник господина Уилсона, 24 года.
Виктор Юрьевич Черводольский — воспитанник госпожи Уилсон, 19 лет.
Анна Юрьевна Черводольская — его сестра, воспитанница госпожи Уилсон, 18 лет.
Иван Андреевич Коршунов — сосед господина Уилсона, 48 лет.
Юлия Святославовна Коршунова — жена господина Коршунова, 42 года.
Степан Богданович Серженич — генерал, 60 лет.
Евгения Петровна Серженич — его супруга, 58 лет.
Антон Сергеевич Миндальский — кузен господина генерала, 67 лет.
Никита Ильич Каингольц — нотариус, 35 лет.
Модест Сергеевич — врач, 41 год.
Филипп Германович Штоксен — капитан жандармов, 33 года.
Слуги:
Альфред — дворецкий, 56 лет.
Борис — мажордом, 38 лет.
Игорь — пропавший конюх.
Григорий, Харитон — конюхи, 30–35 лет.
Макар — егерь, 63 года.
Марта, Фрида, Гретта — горничные, от 25 до 34 лет.
Хильда — старая служанка, 76 лет.
Никанор — кучер генерала Серженича, 52 года.
Ингрид Марич — экономка Коршуновых, 75 лет.
Цыгане:
Тагар — цыганский барон, 49 лет.
Кхаца — его дочь, 20 лет.
Джанко — его сын, 11 лет.
Гожо — жених Кхацы, 25 лет.
Бабушка Славута — 68 лет.
Дед Василь — 73 года.
Мануш — цыган, 26 лет.
Прочие упомянутые лица:
Роза — жена Альфреда, 55 лет.
Священник.
Марина Ильинична — покойная жена господина Миндальского, 24 года.
Заключительное слово автора
Наверное, неправильно самому писать критические статьи на свой роман и самому проводить литературный анализ, обычно это делают очень умные и образованные люди. Не стану отнимать у них хлеб, если они, конечно, возьмутся судить то, что я написал выше. Но пару слов о моей книге я сказать обязан, хотя бы потому, что это моё любимое детище, и я не хочу отпускать его в жизнь без напутственного отцовского слова.
Я писал этот роман целых семь лет. Конечно, в первые годы работы над книгой, которая была просто толстой разлинованной мною клетчатой тетрадью в бардовой обложке, я не представлял, какими будут последние её слова. Да и первые строки я написал ещё в четырнадцать лет, просто как словесную зарисовку к образу, родившемуся в моей голове. Однажды осенью, когда мне было пятнадцать, была куплена вышеупомянутая тетрадь, и на свет начал появляться этот роман. Сначала он планировался как сентиментальный, потом детективный, военный, затем обрёл черты мистической истории и готического повествования… Наконец, он, как и сам замок Уилсон Холла, стал самобытным и оригинальным, вобрав в себя множество самых разных стилей. Я объединил всё, что мне нравилось в литературе, создавая для себя идеальную книгу. Она началась как ответ на школьную прозу старших классов, в которой подростковому сознанию предлагались разнообразные варианты человеческих трагедий, созданных величайшими художниками жизни и мастерами слова. Я мечтал об идеале, о том, чтобы зло можно было увидеть без лупы и добро не оставалось в дураках. Я мечтал о прекрасных героях, совершающих смелые поступки.
Время шло, я менялся, равно как и стиль повествования, и вместе с новыми взглядами на жизнь появлялись новые герои. Больше половины романа я написал за полтора года учёбы на старших курсах института. Да, именно вместо того, чтобы в свои двадцать два жить полной жизнью молодого человека, ну или хотя бы писать полноценный дипломный проект, я сидел в университетской библиотеке и работал над этим романом. Он стал для меня чем-то вроде любви, которой отдаёшься всеми чувствами и мыслями.
Эта книга противопоставление двух миров — реального и фантастического. В одном Вампиры похищают красавиц и воскрешают орды мертвецов, в другом — старые, злые, но глубоко несчастные в душе люди кладут свои жизни на достижение им одним понятного образа счастья, противного всем, кроме их самих. Как тяжело иногда бывает понять другого человека, но, подчас, не легче понять то, что твои стремления сделают несчастными других, да и тебя самого тоже.
Пусть каждый сам вершит свою реальность, нет ни подсказок, ни правил, и можно только творить. Мне скажут, что таких чувств, как в моём романе нет, что женщины иные, что отважные герои — это вымысел… Что ж, так я и про вампиров пишу, и смею уверить читателя, что каждая сцена, каждая фраза есть не более чем плод фантазии автора.
Лишь в одном я уверен, мы сами строим свою судьбу…
А, впрочем, пусть мораль не давит на нас своим каменным авторитетом. Будем наслаждаться каждым мигом жизни, беззаботно и искренне веря, что наше счастье найдёт нас, как вольный ветер находит одинокий табор, идущий по бескрайней дикой степи.