Пленники горы
Шрифт:
– Голову ушиб? – спросил он, немного придя в себя, – мы же вроде бы договорились поступать на юридический.
– Нет, друг. Это не моё, – сказал Заур, – для этой профессии я слишком нервный. У меня ни один преступник не дойдёт до суда живым: или пристрелю, или задушу.
Они вдоволь посмеялись над его «чистосердечным признанием», но затем Эмин потребовал серьёзных аргументов.
– Помнишь клятву, что мы дали на вершине? – сказал тогда Заур, – беречь нашу землю. После того случая в горах я понял, что самый опасный хищник на планете – это человек. Ты будешь защищать от него людей, а я – всю остальную живность.
И Эмин понял и принял его решение. А как же, ведь он – его единственный друг. С родителями будет труднее.
Зазвонил телефон.
– Это я, Айтекин, – голос девушки дрожал от волнения.
– Что случилось? – встревожился Заур.
– Нам нужно поговорить. Приходи к дамбе на чайлаге.
– Когда?
– Через полчаса.
– Тебя кто-то обидел? – Заур почувствовал, как в нём закипает кровь.
– Никто меня не обидел. Приходи. Слышишь? И никому не говори.
– Хорошо.
Он постарался незаметно выйти из дома, но не получилось. У калитки он столкнулся с отцом.
– Ты куда? – спросил тот.
– Скоро вернусь, – ответил Заур, стараясь говорить как можно спокойнее. –Ребята зовут.
Муса внимательно посмотрел на него. Он слишком хорошо знал сына, чтобы не заметить его волнение.
– Ладно. Иди, – сказал он, – постарайся не опоздать к ужину.
V
Заур шёл быстро, время от времени переходя на бег. Не прошло и двадцати минут, а он уже был на месте. Он уселся на камень и стал ждать. Территория по обе стороны дамбы была занята под огороды и сады. Жители городка приходили сюда обычно к вечеру, чтобы покопаться в земле, собрать овощей, а то и просто отдохнуть. Однако сегодня было не очень людно. Два-три человек, были ему незнакомы, а вот тётушку Нису, соседку Айтекин, он узнал сразу. И она его, кажется, тоже.
Вскоре появилась Айтекин. Она молча подала ему знак следовать за ней. Они с матерью владели небольшим садом за дамбой. Именно туда она его и повела. Участки были огорожены или живой изгородью, или низкими заборами из речных камней, а сбитые кое-как калитки почти нигде не запирались.
Она проскользнула внутрь сада, он – вслед за ней.
– Что случилось? – спросил он.
Она молча покачала головой. Было видно, что она крайне взволнована.
– Ты так и не признался, куда собираешься поступать, – сказала она.
– Ты из-за этого вызвала меня сюда?
– Отвечай!
– Я не обязывался отчитываться общественности о моих жизненных планах, – сказал он и примирительно добавил: – Извини, если грубо вышло. Просто я ещё окончательно не решил. Думаю, что уеду в Россию.
– Почему в Россию?
– Потому, что у нас такой специальности нет.
– Что за специальность, если не секрет?
– Пока секрет.
– А там, куда ты поедешь поступать, есть медицинский?
– Не знаю. Зачем это тебе?
– Хочу поехать с тобой.
Заур ошеломлённо посмотрел на девушку. Айтекин глядела на него полными слёз глазами, и в этом взгляде он прочёл всё, о чём мечтал и чего боялся.
– Ты с ума сошла, – тихо сказал он.
– Да, сошла, – сказала она.
– Давно? – спросил он.
– Да. Но поняла это только час назад.
Заур молча смотрел девушку, будто видел её впервые в жизни. Он поднял было руку, но затем опустил её.
– Нам не следовало встречаться здесь, – мрачно сказал он, – могут увидеть.
– Пусть видят. Я никого не боюсь. А ты, я вижу, испугался.
– Даже очень, – впервые в жизни Заур спокойно принял это слово. – За тебя.
– Нет. За себя, – с горечью в голосе сказала она. – Не хватает смелости сказать три слова.
Заур покачал головой.
– Ты многого не знаешь, – сказал он, – Я не могу…
– Это не те три слова, что я хочу услышать. Ну же!
Сжав кулачки, Айтекин шагнула навстречу Зауру. Он растеряно отступил.
– А я могу! Я скажу. Я люблю тебя! Слышишь?
Айтекин бросилась к Зауру и обняла его за шею.
– Слышишь? – повторила она и, уткнувшись ему в грудь, заплакала.
Заур невольно положил ей руки на плечи. Как же он мечтал об этом мгновении! Сколько раз представлял себе эту сцену! Но не радостью, а печалью переполнилось его сердце. Как же хотелось ему крепко обнять ту, о которой мечтал столько лет, поцеловать её губы, мокрые от слёз глаза, горящие щёки.
Он осторожно отстранил её от себя.
– Я не могу, – сказал он, – Не сейчас.
– Не сейчас? А когда? – выкрикнула она, – Знай же: сегодня мать Эмина сватала меня.
Заур побледнел. Хотя он знал, что рано или поздно это произойдёт, слова Айтекин потрясли его.
– Что такое ты говоришь? – сказал он.
– Да. Мама согласилась. И дядя Абдулла тоже дал согласие, а это уже приговор. Они все против меня.
Наступило тягостная пауза.
– Не молчи, Заур. Скажи, что любишь меня, – голос Айтекин дрожал.
Она смотрела на него с надеждой и мольбою во взгляде. Но в ответ он только молча покачал головой. И тогда она шагнула вперёд и вновь обняла его за шею.
– Милый. Обними меня, – глаза её лихорадочно блестели, – мне никто не нужен. Я хочу быть только твоей. Хочешь – прямо сейчас.
– Ты с ума сошла. Приди в себя, – Заур силой разомкнул её руки и оттолкнул от себя.
– Ты трус! Трус и слюнтяй! – голос Айтекин зазвенел от гнева. – Ненавижу тебя!
– Айтекин! Что вы здесь делаете?
Молодые от неожиданности замерли, затем медленно повернулись в сторону калитки. Перед ними стояла Диляра-ханум.
– Сейчас же иди домой, – она схватила дочь за локоть, но, увидев её покрасневшие запястья, повернулась к Зауру.