Пленники
Шрифт:
— Ведите, пусть переоденется.
Гарнику хотелось попрощаться с Сохадзе, но ефрейтор не отходил от него ни на шаг, он даже наблюдал за переодеванием. После этого Гарника привели в главное здание, в комнату, где уже ожидал его Филоян. Гарник, завидев его, попытался сделать бодрое лицо и улыбнуться.
— Уже готовы? — спросил Филоян.
— Много ли мне надо? Переоделся и все. Вы в самом деле летите?
— Да. Нас ждут люди, которыми надо руководить на месте…
— Я очень был рад, когда узнал, что лечу с вами.
— Нам обоим будет тяжело. Но задание мы обязаны выполнить. Отсюда мы отправимся во Львов.
— Нет, я не делал затяжного прыжка, господин старший лейтенант.
— Ну, «господина» надо теперь забыть! Будете называть меня «товарищ майор». А вы отныне лейтенант. Впрочем, об этом мы еще поговорим более подробно в дороге.
5
Был сумрачный осенний вечер. Воздух влажен и холоден. Машина, на которой везли на аэродром Филояна и Гарника, мчалась по туманной дороге, не зажигая фар. Четвертый день их возят с одного места в другое. Теперь они подъезжали к одному из замаскированных немецких аэродромов. Где-то слышно было — ревели моторы самолетов.
Вот и аэродром. Оглушительно воют моторы, но самолетов не видно. В пустынном поле зажигаются и гаснут голубые огоньки.
Все четыре дня Гарник думал о предстоящем поединке с Филояном. Сейчас, когда у него на поясе советский пистолет «СС» и в кармане финский нож, расправиться с Филояном было делом нетрудным. Спустившись на парашюте в советском тылу, он может в первую же минуту прикончить этого негодяя. Но Гарник знал, что Филояна посылают руководителем диверсантов и шпионов, действующих в советском тылу. В таком случае, прикончив врага, он лишит советские органы возможности разоблачить других диверсантов и шпионов. Кроме того, Гарнику могут не поверить: будут думать, что, убив Филояна, он заметает следы собственных преступлений. Нет, самое верное — доставить Филояна живым в руки наших органов безопасности. Гарник знал, что это будет делом нелегким: Филоян не из таких, кто позволит связать себя без борьбы. Больше того, при малейшей оплошности он прикончит его, чтобы развязать себе руки и будет продолжать свое подлое дело. Следовательно, надо быть сверхосторожным и действовать наверняка, без промахов.
На аэродроме их не задержали. Все инструкции были уже получены. Задание было ясным. Спустившись на парашютах в окрестностях города Клина, они должны передавать по радио органам разведки гитлеровской армии сведения о военных объектах ближайших советских тылов. Их обоих снабдили документами, оружием, деньгами, запасом продуктов на несколько дней, переодели в форму советских офицеров. На Филояне были погоны майора, на груди цветная колодка орденов и значок гвардейца.
На фронтовых погонах Гарника две лейтенантских звездочки. Даже самый опытный глаз не смог бы отличить их от советских офицеров. Сапоги Гарника были такими, словно он прошагал сотни километров по фронтовым дорогам.
На портсигаре Филояна был выгравирован Кремль с рубиновыми звездами. Он часто доставал этот портсигар и, щелкнув крышкой, протягивал Гарнику:
— Ну, лейтенант, закурим!
Гарник уже научился курить. Дым папиросы действовал успокаивающе на его взбудораженные нервы.
На аэродроме Филоян снова протянул ему свой портсигар.
— Ну, лейтенант, закурим в последний раз. На наше счастье небо в тучах. Это добрый знак! Если нас не заметят при спуске, после нас никто не найдет. Я отлично знаю эти места. В Ереване меня однажды хотели отдать под суд, — в нашей системе была обнаружена крупная недостача, обвинили в этом меня. Я успел скрыться в Калинин, потом жил в Клину, в Ярославле, в Вышнем Волочке. Приехал без документов, потом все достал. Работал в Осоавиахиме, отсюда взяли в армию. А там я уже знал, что мне делать. Сейчас достаточно разыскать кого-нибудь из старых знакомых и все будет в порядке… Тебе холодно?..
— Кажется, немного озяб, — сказал Гарник, едва превозмогая бившую его нервную дрожь.
— Надо сказать, чтобы до вылета нам дали хотя бы по сто грамм водки.
— Неплохо! — заметил Гарник, хотя пить не было никакого желания. — Разве в наших мешках водки нет?
— В мешках деньги, взрывчатка, патроны и другие вещи. В твоем мешке сто тысяч, в моем полтораста. Эх, если бы это было в мирное время, можно было бы как следует пожить! Но мы и сейчас неплохо заживем. Кончатся деньги, дадим знать, чтобы выслали еще. Только бы удачно спуститься — все будет хорошо.
Наконец им предложили надеть парашюты и идти к самолету. Какой-то майор пожелал им удачи и предложил садиться.
Кроме пилотов, вместе с ними в самолет поднялись еще два офицера. Один из них тщательно проверил вещи, уложенные в мешках, и рацию, которую должны были спустить на другом парашюте, а затем крикнул летчику:
— Готово!
Рев мотора, несколько встрясок, и они оторвались от земли. Самолет круто набирал высоту.
Несколько раз Филоян пытался о чем-то заговорить с офицерами, сидящими напротив, но мощное гудение мотора заглушало его голос.
Гарник был доволен, что можно не говорить. В эти минуты ему хотелось быть наедине с собой.
Полет длился долго.
Филоян часто поглядывал на ручные часы.
Внутри самолета стоял сумрак. За окнами чернели густые облака.
Наконец летчик оглянулся, кивнул головой и самолет начал спускаться. Тут же раздался приказ офицера:
— Приготовиться к прыжку!
Гарник еще раз проверил парашют и поднялся с места.
— Ну, лейтенант, держись! — сказал Филоян, и подходя к люку самолета, поежился: — Какой мрак!..
— Быстро! — крикнул офицер.
Вслед за Филояном сбросили рацию и привязанный к ней большой пакет.
Потом прыгнул Гарник. В ушах у него засвистели потоки воздуха. Даже не было времени подумать. Через несколько мгновений резкие толчки привели его в себя. Над его головой раскрылся парашют, и вокруг сразу стало тихо. Словно боясь, что оборвутся стропы парашюта, он осторожно потянул их, потом посмотрел вниз, — там была густая черная бездна и — только. На этом черном фоне он с трудом разглядел два белеющих пятнышка; это были парашюты Филояна и рации. Потом и они исчезли из глаз.
С треском ломая ветви, он упал в лесную чащу. Под ногами была земля.
Сразу вскочив, Гарник прислушался. Кругом было тихо. Он вытащил пистолет, обрезал ножом несколько веревок парашюта, заложил их под пояс и пошел вперед. Трудно было пробираться, дороги не было, кругом темнели стволы деревьев. Он шел наощупь и вдруг услышал голос:
— Гарник!..
Где-то неподалеку зашелестели ветки. Филоян мог повернуть, уйти в сторону. Медлить было нельзя.
Пистолет Гарника был направлен в сторону голоса.