Пленники
Шрифт:
В группе немцев произошло короткое замешательство. Они зашептались. Затем несколько человек нерешительно отделились и перешли к легионерам.
— А тебя, Ганс, — усмехнувшись, сказал Карагян, — я назначаю командиром. Веди своих обратно. И передай, кстати, благодарность капитану Мелик-Бабаяну за все те награды, которые он мне посулил. Теперь последний вам приказ: налево — марш!..
Немцы молчаливой кучкой, не оглядываясь, торопливо повернули с дороги в лес.
— Слушайте меня, товарищи! — обратился к легионерам
— Выдержим!..
— Пока они доберутся до места и поднимут переполох, мы должны пройти еще километров десять. Вы готовы?
— Как один! Только укажите, куда идти.
Впервые солдаты Карагяна осмелились заговорить, будучи в строю. Но Карагян даже не сделал замечания. В последний раз он осмотрел ряды, велел всем зарядить винтовки и забрать автоматы, лежавшие в куче посреди поляны.
— Арабян, пойдешь в хвосте колонны! Следи, чтобы никто не отставал. Кому будет трудно — помогайте. Через пять километров нас встретят представители партизанского отряда. Ну, пошли!
Было уже далеко за полночь, когда по сигналу «тревога» был поднят на ноги весь лагерь. Капитан Мелик-Бабаян прибежал в штаб и начал бесноваться:
— Негодяй! Подлец! Большевистский ублюдок! Мерзавец! А-а!..
— Он просил передать вам свою благодарность, — ехидно сказал Ганс.
— Что-о?
Мелик-Бабаян выкатил глаза, — казалось, они вот-вот вылезут из орбит.
— Вы… вы… Вы лжете, сержант Бергман!..
— Спросите любого, тут все подтвердят.
Капитан поднял над головой кулаки:
— Он предатель!..
— Это ясно теперь, — сказал насмешливо Ганс.
Мелик-Бабаян уже позвонил в город дежурному офицеру при штабе местной части, спрашивая, что следует предпринять. Стиснув руками виски и поставив локти на стол, он как бы оцепенел в ожидании ответа. Немцы вокруг него шумно толковали о таком исключительном событии.
— Идите по местам! — мертвым голосом сказал им Мелик-Бабаян вставая. Он тоже отправился в свою комнату.
Столкнувшись в дверях с Оником, спросил:
— Мотоцикл в порядке?
— Так точно, господин капитан.
— А ну-ка, иди сюда! — Он втащил Оника в комнату.
— Ты знал, большевик, что они собирались бежать?
— Я?
— Да, ты! Отвечай!
— Господин капитан! Я даже не знаю, кто бежал!..
Мелик-Бабаян, нагнув голову, двинулся на него:
— Не знаешь? Врешь!..
— Не знаю, господин капитан.
На губах капитана пузырилась пена. Онику показалось, что он сейчас его ударит. Но капитан цепко ухватил его за плечи и плачущим голосом проговорил:
— Скажи, куда они пошли? Только это… я заплачу тебе. Я должен их схватить, понимаешь? Или меня повесят. Понимаешь?
Оник попытался высвободиться из его рук.
— Говори, говори! Убью!.. — заорал Мелик-Бабаян, хватая его за горло. Оник с силой оттолкнул от себя капитана и выскочил за дверь.
Он обошел несколько бараков, разыскивая Парваняна. Солдат после тревоги распустили, но никто еще не спал. О побеге роты Карагяна было уже всем известно. Повсюду только и толковали, чем завершится это событие. Доброго ожидать не приходилось. Немцы несомненно готовят расправу.
Уже на рассвете десять эсесовцев на мотоциклах въехали в лагерь. Вскоре стало известно, что капитан Мелик-Бабаян, когда его пришли арестовать, застрелился.
Когда Оник узнал об этом, он пошел проверить.
Труп Мелик-Бабаяна лежал на ступеньках лестницы, и офицеры, поднимаясь по ней, брезгливо перешагивали через него начищенными сапогами.
Оник вернулся в свою казарму и натолкнулся в дверях на Парваняна.
— Объясни мне, что случилось?
— Что должно было быть, то и случилось!.. — сказал спокойно Парванян.
— Да, но Карагян?.. Карагян! Ты знал об этом? Почему мне ничего не сказали?
— Так было надо. Это был наш человек.
— Вот это человек! Вот человек, а?..
— Обыкновенный человек! Но хороший конспиратор. Потому и вышла удача.
— Почему мне все-таки ничего не говорили? Даже не намекнули. Может, не доверяли? Я бы ушел с ними. Счастливцы!.. — вздохнул Оник.
— Жди, брат, жди! Думаю, недолго осталось. Скоро нас отправят на фронт, там все решится…
Однако расчеты Парваняна не оправдались. Армян-легионеров немцы продержали под строжайшим надзором еще несколько месяцев, а затем неожиданно, ночью погрузили в товарные вагоны и направили на запад — во Францию. «Спасать Армению!..»
Глава пятая
1
Экзамены принимали два полковника и генерал. Генерал был доволен ответами Гарника. Его лицо, белое и морщинистое, как лист старой капусты, расплылось в улыбке. Улыбался, казалось, даже стеклянный глаз. И генерал удостоил Гарника вопросами, которые не входили в программу.
— Где вы изучали немецкий?
— В школе и дома.
Генерал продолжал прямо смотреть в глаза Гарника. Это был немецкий вояка старого пошиба.
— Так хорошо учат у вас в школах?
Гарник сманеврировал:
— Больше я обязан своим домашним. Мой отец был богатым человеком, нанял для меня учителя. Сам он тоже очень любил немецкий…
— Так, — кивнул генерал, снова подумал и повернулся к полковникам.
— Кем он был в армии? Радист? Отлично! Молодого человека нужно отметить… В Берлине бывали?
Нет, Гарник не бывал в Берлине.
— Из них, видно, никто не видел Берлина, — сказал генерал. — Господин полковник, организуйте группу лучших курсантов, пусть съездят на экскурсию. Это вам награда за добросовестную учебу. Идите.