Пленники
Шрифт:
— Понимаю!
Улегшись на свою койку, Шевчук долго не мог заснуть в эту ночь. И было о чем подумать.
5
В тот день, когда Шевчук заглянул к Онику, он сидел на своей койке и как ни в чем не бывало поглаживал мурлыкающую кошку.
— Серьезным делом занимаешься!
— А что ж, приятель, — вздохнул Оник, — я ведь недаром крестьянский сын. Любовь к животным вот где у меня сидит…
Он показал на сердце, продолжая ласкать кошку.
—
— Ну, братец, я вижу, ты стал тут поэтом.
Оник опустил кошку с колен.
— Посиди. Сейчас Вреж должен ко мне прийти, потолкуем кой о чем.
Вреж появился вскоре.
Оник прикрыл дверь и вытащил из-под кровати ящик. Там лежали какие-то вещи, завернутые в бумагу.
— Мы должны взять все это с собой, — сказал он. — А ну-ка, попробуй спрятать эту штуку за пазухой.
— Какая-то железка? — Шевчук попытался разорвать бумагу. Оник остановил:
— Не рви! Ясно — не шоколад! Это все слесарные инструменты. И в руках у тебя — обыкновенный гаечный ключ.
— А я что возьму? — подошел Вреж.
— Хватит всем, приятель! Вот спрячь это. Э, заметно! Можешь подальше? Вот так, хорошо. А это тебе, Шевчук.
Вскоре ящик опустел. Все свертки были разобраны по карманам. Вещи покрупнее ушли за пазуху.
— Держись прямее. Пошли! — скомандовал Оник.
Во дворе больницы стояла черная закрытая машина. Доктор прохаживался около нее. Как только парни подошли, он открыл заднюю дверь машины и подал знак: влезайте! Там уже сидел француз Жак.
Дверь захлопнулась, и доктор сел в кабину с шофером.
Машина двинулась. Около главных ворот ее не задержали. Доктор приветственно махнул часовому рукой, и они беспрепятственно выехали.
Шевчук сказал:
— Словно в душегубке!..
— Это и есть душегубка. Если пустят газ, через пять минут никого из нас не будет в живых.
Шевчук представил себе, как мучительна смерть в этой железной коробке. Ни вопли, ни мольбы — ничто не поможет. Машина с грохотом мчит по дороге…
Дорога казалась бесконечной. Шевчук, наконец, не выдержал:
— Послушай, Оник! Тебе говорили, на какой машине мы поедем?
Уловив в этом вопросе подозрение, Оник рассердился:
— Ты же дышишь? А если почувствуешь запах газа, скажи мне!..
Больше они не разговаривали.
Наконец, мотор заглох. Айгунян открыл дверцу машины и по-армянски спросил:
— Живы? Вылезайте! Сейчас я отправлю карету назад.
Он поговорил о чем-то с шофером, после чего машина развернулась и укатила. Было видно, что они выехали за город. Неподалеку стояло какое-то больничное здание. Прямая дорога вела отсюда к лесу.
— Вы идите с Врежем, — сказал доктор. — Он знает, где нужно свернуть. Мы последуем за вами.
Вреж двинулся вперед.
Было холодно. По небу тянулись темные, тяжелые облака. На горизонте дотлевал закат.
Дорога была безлюдной. Парни шагали молча. Изредка попадались навстречу одиночные прохожие. Но никто не обратил внимания на заговорщиков. Наконец, они оказались в лесу и свернули с дороги.
Вреж остановился и подождал, пока доктор и Жак догнали их.
— Давайте вперед, ждать нельзя! — скомандовал Жак. — Он пошел первым. Вышли на тропинку, которая вилась меж лесистыми холмами.
В лесу было теплее. Ветер тянул по верхушкам деревьев. В воздухе чувствовался смешанный запах прелых листьев и сырой земли.
Деревья уже оголились, только кое-где еще желтела листва. Под ногами мягко шуршали опавшие листья. Шевчук с удовольствием вдыхал эти осенние запахи.
— Эх, если бы остаться здесь!
Оник не отозвался. В царившем кругом безмолвии чудилось что-то зловещее. На каждом шагу стерегла их опасность, надо было держаться настороже.
Вскоре они спустились в глубокую низину, по дну которой текла речка. Кругом было тихо, сумрачно.
Вреж остановился.
— Далеко еще? — спросил Оник.
— За этим холмом остановка. Подождем!
Все прислушались: где-то совсем близко послышался легкий свист. Вреж подсвистнул и сказал:
— Это наши!..
Из-за деревьев показались грек и поляк Маргинский. Они подошли, пошептались о чем-то с Врежем. Шевчук заметил в кармане у грека пистолет. — «Значит, мы все-таки вооружены!» — подумал он, и от этой мысли ему стало легче.
Состоялось короткое совещание, после чего вся группа разделилась на две части. Вреж, Оник и Шевчук остались с Жаком, остальные разошлись в разные стороны.
Обогнув склон лесистого холма, они вышли на железную дорогу.
Осторожно оглядевшись, Жак нагнулся над рельсами. Он пытался ослабить болты, соединяющие рельсы, но, видимо, это оказалось ему не под силу, — он тут же подозвал Оника.
Маргинский подсунул под рельсу лом, и вместе с Шевчуком они навалились на другой конец его. Теперь Жак с Оником уже без труда отвинтили несколько гаек. Затем француз раздвинул ломом рельсы на стыках. Когда эта работа была закончена, он приказал собрать все инструменты и отойти.
Маргинский принес мину и осторожно уложил ее на землю между тупыми концами разъединенных рельсов.
— Теперь бегом!..
Все быстро ушли, растянувшись в цепочку. Было уже совсем темно. Деревья и кусты сливались в одну сплошную стену.
Головным шел Жак. Было видно, что он хорошо знает эти места. Он шагал безостановочно, переваливая с одного холма на другой. В каком-то заросшем овраге сделали короткую остановку, чтобы спрятать инструменты и опять продолжали путь.
В город вошли поодиночке и с разных сторон. Все, конечно, очень устали.