Пленных не брать!
Шрифт:
Я пожал плечами и пошел, куда вели. Неожиданно обретший и вновь потерявший собеседника мужик с сожалением проводил меня взглядом. Хороший, видать, дядька, хотя и с дурью.
Но повели меня уже не к следователю, а вовсе в другое место. Кабинет был почище и поуютнее, с кожаной мебелью и бархатными шторами на окнах. Следователь, или кто он там был по должности, тоже отличался от Аркадия Борисовича дорогим костюмом и откормленной внешностью. Судя по морде, он тянул минимум на подполковника, тогда как Борисыч был, скорее всего, задроченный старлей или капитан.
– Садись, Птахин.
Я сел.
– Ну что, друг ситный? Черножопого побил?
– Побил, – кивнул я.
– Правильно сделал, – заулыбался подполковник. – Чаю хочешь?
– Не откажусь.
Подполковник нажал кнопку селектора и сказал:
– Два чая и бутерброды.
Такой разговор мне нравился, хотя я просек, что подполковник явно из спецслужб. Типичные их прихваты. Вот сейчас и начнется настоящая беседа, из-за которой меня сюда притащили. А Борисыч был так, для проформы. Рутина.
Молодой лейтенант принес на подносе два стакана чаю с лимоном и тарелку с бутербродами. Подполковник придвинул бутеры поближе ко мне, сам взял с сыром, откусил половину и с набитым ртом произнес:
– Ты, Птахин, дельный малый. Танкист. Медали вон, ордена. – Он двинул подбородком, словно медали и ордена висели у меня на куртке. – Повоевал. Я сам с хохлами цапался, знаю, как там было... Куда дел-то?
– Цацки?
– Ну. Продал?
– Кто бы купил, я-то продал бы... Наштамповали добра, даже на выпивку не сменяешь. Валяются где-то.
– М-да... Ешь, ешь, не отвлекайся.
Я не особенно и отвлекался. Бутерброды с сыром, колбасой и ветчиной быстро исчезли с тарелки. Толковые были бутерброды, толстые. Я допил чай и сказал:
– Спасибо, гражданин начальник.
– Ну, пусть я буду для тебя товарищ Старостин, – ответил подполковник, хлюпнув чаем.
– Товарищ? Не господин?
– Господа сам знаешь где сидят...
– Хорошо, товарищ Старостин. Вы вот сами сказали, что я – малый дельный. Тогда уж я сразу спрошу: что хотите-то от меня?
– Пока прокачали немного, и всё, – сознался Старостин. – Мужики в КПЗ...
– Ваши, что ли? – удивился я.
– Нет, настоящая урла. За бутылку денатурата. Наших ты, полагаю, так легко не раскидал бы. Да и не убивать же тебя хотели, а проверить...
– А во дворе?
– В каком дворе? – удивился на сей раз Старостин.
– Ладно, проехали... И зачем я вам такой нужен?
– Я же сказал: дельный малый. С опытом. Мы, собственно, тебя заметили, когда ты еще свою гуманитарку стерег. Но опоздали. Теперь твоя задача – не сделать глупость и не смыться.
– А подробнее?
– Подробнее тебе? Короче, последний медицинский осмотр у вас проводился... э-э... по-особенному. Был наш специалист, которого интересовали весьма специфические показатели. Ты подошел.
– То-то, помню, какие-то проводки мне только что в задницу не совали... Выходит, я – супермен? Бэтмен? Или мутант?
– Не супермен и не мутант, Птахин. Просто нужный нам человек. И теперь думай, хочешь ты и дальше лазить по закоулкам, пока не прирежут или не сядешь, или ухватишь за хвост птицу-удачу.
– А что за птица? Понимаете, товарищ Старостин, я на своем веку уже много раз эту удачу за хвост хватал, а она, сволочь, мне в ладошки обсиралась.
Старостин радостно засмеялся.
– На этот раз всё серьезно, – сказал он. – Работа для тебя привычная – идти-стрелять, компания, надеюсь, подберется хорошая... Готов?
– Готов, – сказал я самым честным образом. – Почему бы и нет.
5
Шел холодный крупный дождь.
– Полезайте вон в кузов и сидите там, – велел сопровождавший нас круглоголовый прапорщик. – А я покамест пожрать спроворю в дорогу. Обещали тут подкинуть от щедрот мериканьских.
Грузовик был что надо: армейский «Урал», только-только со склада, резина чернущая, сам зеленый, блестит... На консервации, видно, стоял, ни украсть, ни пропить не успели. В затентованном кузове, куда я забрался, спал на груде пустых мешков какой-то старлей, рядом валялись пустые винные бутылки. Я понюхал горлышко – старые, нечему и некому завидовать, после чего немного распотрошил постель спящего старлея и устроил себе уютное сиденье.
– Ну-ка, подвинься, – сказал влезший следом за мной спутник, угрюмый блондинистый парень.
Я принципиально не стал двигаться, хватает места. Он покашлял, подвинул старлея и сел рядом. Тот даже не проснулся, видно, совсем был убитый, хоть и бутылки не его.
– Костик, – сказал блондинистый, протягивая руку.
Везет мне на Костиков. В ментовке – Костик, на войне – Костик... Я тоже представился.
– Куда едем? – спросил он.
– На муда, – сказал я.
– Так. Значит, тоже не знаешь. Может, он знает? – Костик кивнул на храпящего старлея.
– А ты разбуди, – посоветовал я, высморкавшись. – Он тебе объяснит.
– Ладно, сейчас прапор придет, у него и спросим.
Прапора носило где-то довольно долго, я даже успел задремать, пригревшись в мешках. Наконец он забрался в кузов и радостно сообщил:
– Живем! Жратву принес и даже вон что!
С этими словами он помахаллитровой флягой.
– Спирт? – осведомился Костик.
– Самогон, – покачал головой прапор. – Но крепкий – сил нет! А в сумке – консервы и хлеб.
Действительно, там лежали натовские консервы и ихний же консервированный хлеб в целлофане. Мы откупорили наугад по банке – мне достались сосиски, Костику – что-то мясное с соусом чили, а прапору – спагетти с фрикадельками – и начали хавать, глотнув по разу из фляжки за грядущее счастливое отбытие. Тут как раз загудел мотор, и наш «Урал» поехал в неизвестность.