Плесните любви, пожалуйста!
Шрифт:
– Кроме того, – добавила Клер, – тебя с мужем пригласили в путешествие, которое ты никогда не забудешь. Поверь мне, это будет нечто сказочное!..
«Хороша сказка!.. – подумала Сьерра. – Провести целую неделю в одной каюте с Хэммондом – такое действительно не скоро забудешь!»
– Если бы ты знала, как я тебе завидую! – продолжала Клер. – Но ни меня, ни Майкла никогда не пригласят в такую поездку. В общем, когда ты вернешься, тебе придется мне обо всем рассказать. Было бы очень хорошо, если бы ты вела дневник, в котором записывала бы все подробности, чтобы ничего не забыть. Мне ужасно хочется знать все! Все детали! – Она снова вздохнула. – Какая же ты счастливица, Сьерра!
«А вот я бы с тобой поменялась, – хмуро подумала Сьерра. – Правда, нехорошо желать зла родной сестре, и все же… Чего тебе не хватает, Клер? У тебя собственный дом в Коннектикуте, твой муж – настоящий душка, к тому же у тебя трое отличных сыновей, не говоря уже о карьере… Ведь быть популярным автором тоже дорогого стоит!»
– Ладно, – вяло согласилась она. – Обещаю, что буду вести записи.
– Ты точно не знаешь, кого еще пригласил этот русский миллиардер? – спросила Клер, наваливаясь грудью на ресторанный столик, за которым они сидели. Ей очень хотелось хотя бы прикоснуться к высшему свету, в котором вращалась ее сестра, и сейчас она жаждала свежих сплетен о знаменитостях.
– Понятия не имею, – честно ответила Сьерра и сделала большой глоток мартини из бокала. Откровенно говоря, для мартини было еще рановато, но она подозревала, что будет чувствовать себя куда лучше, если основательно напьется. Хэммонду, конечно, это не понравится, ну и черт с ним!.. Она хихикнула, представив себе, какие фото могут появиться в желтой прессе. Известный политик и его пьяная в стельку жена, которая разоделась точно на прием к президенту, а сама лыка не вяжет…
– Над чем ты смеешься? – требовательно поинтересовалась Клер.
«Над своей безумной, безумной жизнью… Если только это можно назвать жизнью», – подумала Сьерра, а вслух сказала:
– Ни над чем. Просто так…
– Только, пожалуйста, не надо кукситься – я ведь знаю, это с тобой бывает. По временам на тебя словно находит что-то такое… странное. И что это ты пьешь чуть ли не с утра? В чем дело, Сьер?!
– Дело в том, – ответила Сьерра с преувеличенной важностью, – что я тебе не просто так… Я – жена политика. Мы не ходим по магазинам, а занимаемся шопингом, не пьем, а освежаемся, не здороваемся, а обмениваемся рукопожатием, не заглядываем в гости, а навещаем… Вот что мы делаем.
Клер с неодобрением покачала головой.
– Что с тобой сегодня? – спросила она и нахмурилась. – Какая муха тебя укусила? Я тебя просто не узнаю.
– Хорошо бы, – тихонько проговорила Сьерра.
– Что?
– Ничего, – покачала головой Сьерра, залпом допивая мартини.
– А как у вас с Хэммондом насчет детишек? – Этот вопрос Клер задавала сестре с тех самых пор, как та вышла замуж.
– Никак. Наверное, я бесплодна, – ответила Сьерра. Ей не хотелось рассказывать сестре, что они с мужем никогда не спали вместе, за исключением одного или двух раз, но это было очень давно. Хэммонду она была нужна в другом качестве – отнюдь не в качестве матери его детей, да и сама Сьерра никогда не хотела его по-настоящему. Теперь она знала это совершенно точно.
– А может, проблема в нем? – предположила Клер. – Так часто бывает. Чаще, чем готовы признать мужчины.
– Разве ты забыла – у Хэммонда уже есть ребенок, – возразила Сьерра.
– Это ничего не значит. С тех пор прошло много времени, многое могло измениться. В общем, я считаю – он тоже должен сдать… сдать анализы.
– Честно говоря, я не уверена, что мне хочется иметь ребенка, – покачала головой Сьерра. Она не стала добавлять «от Хэммонда» – это породило бы новые вопросы.
– Не говори ерунды! – твердо сказала Клер. – Каждая женщина хочет иметь ребенка. И ты не исключение.
Сьерра нахмурилась. Она начинала понемногу терять терпение. Каждый раз, когда они встречались, разговор непременно сворачивал на детей. Неужели Клер больше нечего ей сказать?
– Знаешь что… – начала она.
– Что?
– Я была бы тебе очень благодарна, если бы мы поговорили о чем-нибудь другом.
Клер кивнула. Ей и в самом деле показалось, что она слегка перегнула палку.
– Я получила эсэмэску от Шона, – проговорила она, слегка понизив голос, хотя единственным, кто мог их слышать, был пожилой официант, который как раз убирал соседний столик. Ему, впрочем, вряд ли могли быть интересны их семейные тайны.
– И что ему от тебя понадобилось? – спросила Сьерра, хотя уже знала ответ – ведь речь шла об их непутевом двадцатидевятилетнем братце, который жил с сорокадвухлетней разведенной пуэрториканкой на одном из Гавайских островов – жил прямо на берегу, чуть ли не в тростниковой хижине или, во всяком случае, в какой-то полуразвалившейся постройке, которую и домом-то было трудно назвать.
– А ты как думаешь? – спросила Клер и сама же ответила: – Денег, конечно.
Сьерра машинально покачала головой – Шон был в семье паршивой овцой, однако в глубине души она все чаще и чаще завидовала брату. У него-то точно не было никаких проблем: сиди себе на песочке да жди, пока сердобольные родственники пришлют тебе деньжат.
– Я только на прошлой неделе послала ему пятьсот долларов, – сказала она.
Клер нахмурилась.
– Мне кажется, мы с тобой договорились: больше никаких денег. Почему же ты…
– Он написал, что у него очень сильно разболелись зубы и что ему нужно идти к врачу. Не могла же я оставить его без всякой помощи!
– Зубы?.. И ты поверила?! Ах, Сьерра, нельзя же быть такой… наивной! – Клер презрительно фыркнула. – Или ты не знаешь нашего братца? Да другого такого лжеца и обманщика еще поискать.
– Но ведь он наш брат! – возразила Сьерра. – Должны же мы оказывать ему снисхождение?
– Ты как хочешь, но лично я не дам ему больше ни цента. – Клер упрямо качнула головой. – И не важно, зубы у него болят или ему просто не хватает денег на очередную порцию травки. Шон – взрослый, абсолютно здоровый мужчина, и ему давно пора вести себя соответственно. В общем, я тебя прошу – перестань посылать ему деньги, иначе он решит, что сможет сидеть у нас на шее до бесконечности. Зубы у него болят! Да он просто лентяй, каких свет не видывал, а ты его только поощряешь.