Плоды свободы
Шрифт:
Конечно, он знал, что все это иллюзия, морок и злонамеренное волшебство, и девушка, что извивается под ним, совсем другая, и зовут ее иначе, но разве человеку не свойственно предаваться самообману? До тех пор, пока Херевард Оро остается человеком, это простительно. А потом, когда исполнится задуманное, ему станет все равно. Так стоит ли жалеть о мгновении слабости?
– Калэйр…
«Это хорошо, что еще помнишь о ней, Херевард». Мысли у дамы-аннис Сар звучали точно так же, как когда-то голос – с едва уловимым акцентом уроженки юга. Юга Буджэйра, разумеется.
Калэйр появилась на свет в
Там, в южной жаркой земле, каждое утро с озерного дна, из тины и грязи поднимаются цветы – прекрасные и нежные, и раскрывают лепестки свои подобно объятиям навстречу первым лучам солнца. И нет ничего чище цветка, порожденного черными непрозрачными водами. Так пелось в песне.
«Как поживаешь, моя милая Итэль?»
Херевард был ей благодарен, как никогда прежде. За то, что подарила эту иллюзию. И песню.
Кажется, аннис насмешливо хмыкнула. Или ему показалось?
«Неплохо. Разочарован?»
«Скорее – нет, чем – да. Не так часто выдается случай пообщаться с покойником. Я ведь не шуриа, как-никак».
Никогда на его памяти эта женщина так злорадно не хохотала.
«Тебе виднее, вероломный друг мой. Тебе, конечно же, виднее. И вообще уважительнее надо с мертвецами, Херевард. Особенно теперь».
Волшебницу просто распирало изнутри мрачное веселье.
«Никто не любит, когда лезут к нему в душу, Итэль. Ты ведь тоже пришла отнюдь не воспоминаниям предаться, верно? Хочешь подороже сторговать уважаемого доктора Сида?»
Что-то подобное эсмонд предвидел с самого начала. Все женщины – лгуньи и предательницы.
«Все может быть… все может быть… – загадочно молвила Итэль. – Но если ты не расположен к разговору, то я загляну попозже. Когда ты будешь с прикрытым задом. Всего тебе…»
Что? Она собиралась уйти?
«Постой! Так что там с Сидом?»
Херевард посчитал, что достаточно поиграл в незаинтересованность, и пора узнать, чего хотят чародейки за голову своего соратника. Кроме собственных жизней, само собой.
«Если интересно – сам посмотри. Но сначала слезь с девки и штаны надень, похабная морда!»
И то верно!
– Поди прочь, – шикнул маг на юную любовницу, точно на слишком надоедливую кошку. – Брысь!
Илуфэр кубарем скатилась с кровати и приземлилась на холодный пол всеми четырьмя конечностями сразу, больно ударившись коленками. И впрямь как кошка.
«Каков гад, а?!» – возмутилась она.
Северянка вскочила и собиралась было показательно разрыдаться, но вовремя взглянула на мага и осеклась.
Херевард Оро лежал неподвижно, раскинув руки, точно готовясь взлететь – беззащитный, погруженный мыслями и чувствами в Тонкий мир, захваченный врасплох.
И, как ни верти, а лучшего момента для исполнения задумки Илуфэр могло больше просто не представиться.
Глумливый смех аннис еще звучал в голове у Хереварда,
«Ах ты, сука недорезанная! Заманила!»
«Долг платежом красен, сладкий мой, – хохотала Итэль. – Ты сгоришь на костре из Форхерда Сида, на костре из мести и ненависти. Ты думал, что один способен додуматься потреблять души жертв? Смешно, право слово!»
Десять огненных птиц, десять вопящих глоток, стальные когти, сильные крылья, и каждое прикосновение золотых перьев сжигает до костей. Они кричали и рвали ненавистного Оро в клочья, они пели и кружили вокруг обескровленного мертвеца и не могли остановиться.
«Лети! Ну! Лети же к нему! Он ведь ждет наши пламенные души!» – нетерпеливо подгоняла самая большая, самая опасная из птиц-мстительниц.
И почти слепой от боли и жара Херевард понял, что задумали аннис. Сжечь Предвечного заживо, изнутри уничтожить. Чтобы бог-машина взорвался, как это случается с паровозным котлом!
«Не бывать этому! Ни за что!»
Памятный бой с Аластаром и все прочие сражения не шли ни в какое сравнение с этой чудовищной битвой. Не на жизнь, а на смерть была она. Потому что женщины не собирались больше жить ни мгновения. Они умертвили Форхерда Сида, предали его и поглотили его дух не для того, чтобы отступить в последний момент. Но и Херевард не собирался сдаваться. Он всю жизнь шел к своей цели, он – одержимый Верой диллайн, и он не сдастся. Ни за что!
Первой сломалась Ларимелла. Вспыхнула факелом и рухнула во тьму дымящимся, вонючим пучком обгорелых перьев. А ее дух, точно трофей, достался Хереварду. Лиха беда начало.
Лакомые, сочные, спелые, полные лютой ненавистью, как осенние яблоки – соком, были души чародеек-отступниц. Они умерли одна за другой. Сгорели заживо и задохнулись в дыму, сгинули в пожаре, который охватил каливу.
Ирония судьбы в том, что без аннис, без Итэль, без Форхерда Сида, Благословенный Святой никогда не достиг бы сути Предвечного, его престола, его сокровенных недр. Но когда достиг, то слился и стал им. Стал богом.
Прекрасно! Да! Это было прекрасно!
Херевард Оро даже не почувствовал, как нож вошел в его сердце. Только легкий холодок от наточенной стали где-то в глубине тела. Совсем не больно. Даже приятно. И чуть-чуть щекотно. А еще смешно, смешно видеть ужас на личике Раммановой девки, когда мертвец с ножом в груди вдруг открывает глаза, хватает мерзавку за горло и говорит тихо-тихо:
– Опоздала, детка.
Сэйган и Джона
Весу в Священной Невесте было, что в твоем куренке. И без того дохленькая, на диллайнских харчах княгиня Шантийская и вовсе отощала. Держишь ее – и не понять, за что там душа уцепилась. Там, где у нормальных баб должно быть хоть чуть-чуть мясца, у ее милости только косточки кололись. Короче, за коленку возьмешь – обрежешься. Но оно и лучше. Легче ползти будет, а коли сверзится, так не зашибет.