Плохая компания (из сборника"Завещаю свою смерть")
Шрифт:
— Вы очень любезны, Лев Иванович, — засмеялась Верочка.
Скоротав пятнадцать минут за беседой с секретаршей, полковник снова вошел в кабинет. Генерал-лейтенант только что положил трубку.
— Связался кое с кем из администрации, — сказал он небрежно.
— Президента? — усмехнулся Гуров.
— Разумеется! — отрезал Орлов. — Значит, так. Разногласия по поводу строительства моста действительно были. Кажется, у Гладких в этом вопросе была поддержка, поэтому он твердо стоял на своей позиции.
— Чья поддержка? —
— Не знаю… — развел руками Орлов. — Я же разговаривал не с высшими чинами, а с мелкими людьми, можно сказать, пешками. С кем я еще мог поговорить по телефону?
— А ты поговори не по телефону, — настойчиво сказал Гуров.
Орлов вздохнул.
— Надо будет — поговорю, — ворчливо сказал он. — А пока что и так раздобыл тебе информацию. Да, фамилию Клебанова тоже упомянул, но о нем этот человек ничего не знает. Так что постарайся разобраться сам. В конце концов, ты сыщик или кто? — сердито прикрикнул Орлов. — Давай езжай уже!
Гуров спокойно поднялся, не обращая внимания на вспышку гнева начальства. Он знал, что Орлов всегда ведет себя так, когда речь идет о неприятных ему вещах.
Подарив бессменной секретарше Орлова Верочке воздушный поцелуй, Гуров отправился в Министерство строительства и коммунального хозяйства.
— Геннадий Алексеевич. — Дверь открылась, и в проеме показалась секретарша.
— Ну что там? — Шмыгайловский поднял на нее недовольные глаза.
— К вам Мищенко.
Шмыгайловский нервно забарабанил пальцами по столу. Он раздумывал с полминуты, и все это время секретарша терпеливо ждала.
— А что у него?
— Он не говорит, — удивленно пожала плечами девушка — обычно чиновники не докладывали ей о том, по какому делу они хотят видеть вышестоящее начальство.
— Ладно, пусть заходит, — выждав еще с полминуты, разрешил Шмыгайловский.
Секретарша закрыла дверь, но совсем скоро в кабинет вошел Мищенко. Не доходя до конца кабинета, он остановился и чуть согнулся.
— Здравствуйте, Геннадий Алексеевич…
— Что там у тебя? — прервал его подобострастное приветствие Шмыгайловский.
— Насчет Гладких…
Шмыгайловский нервно крутанулся на своем стуле в направлении вошедшего и уставился на него злым взглядом.
— Что насчет Гладких?
— Ну, насчет трагедии, — по контрасту к своим словам лысенький Мищенко улыбался. — Вы что, разве не слышали? В пятницу вечером это случилось. В пансионате «Голубое озеро». — Мищенко прекрасно понимал, что Шмыгайловский уже знает об этом. — С балкона, говорят, его скинули. А может быть, и сам упал. Он слегка того был… — Мищенко щелкнул себя по шее пальцем.
— На себе не показывай, — строго предупредил Шмыгайловский. — А то сам сопьешься… Разумеется, я в курсе. Мне еще в субботу позвонили. Ужасное несчастье.
— Да, — скорбно признал Мищенко, но на лице его была написана радость. —
— Я распоряжусь, — прервал его Шмыгайловский. — У нас Афанасьев где? Сейчас вызову, нужно сделать все, как полагается.
— Я тут пообщался кое с кем из наших, — продолжил Мищенко. — Из тех, кто в пятницу там был.
Шмыгайловский нахмурился, подумал о чем-то и осторожно спросил:
— И что, какие версии у следствия?
Чиновник смотрел на Мищенко проницательным взглядом.
— Опросили всех, кто там был. Вызывали даже на субботнее утро в управление и сказали, что еще вызовут. Но задержали только одного Щелокова.
— Щелокова? — удивленно переспросил Шмыгайловский, снимая очки и протирая их носовым платком.
— Ну да… Кто-то насвистел про Гладких и его жену. Да! — спохватился Мищенко. — Там еще вот какая неприятность… Жена-то Щелокова утонула.
Шмыгайловский непонимающе уставился на Мищенко.
— Подробностей толком не знаю, успел поговорить только с Дятловым, он уже на месте, — зачастил Мищенко. — Вроде бы купаться они полезли среди ночи, а сами пьяные были. Вот жена Щелокова и не вынырнула. А перед этим у них скандал с Гладких вышел. И полиция считает, что Щелоков сначала Гладких с балкона столкнул, а потом жену в воду потащил и утопил.
Шмыгайловский помолчал, что-то прикидывая.
— Полиция, значит, так считает? — проговорил он медленно.
Мищенко кивнул.
— Что ж, пусть считает, — согласился Шмыгайловский. — Тем более что версия более чем убедительная. Ну что ж… — Он сцепил руки в замок на затылке, подумал некоторое время, затем кивнул. — Что ж, основная проблема устранена. Ряд вопросов решится так, как и планировалось. Вот только один вопрос меня мучает…
— Клебанов? — тут же спросил Мищенко.
— Клебанов теперь не проблема! — махнул рукой Шмыгайловский. — Но с ним разберешься ты. Сейчас главное… Слушай, а ты ничего не знаешь про настроение Вахромеева?
— Откуда же мне знать? — изумился Мищенко. — Я с ним совершенно не пересекаюсь.
— Ладно, попробуем подойти с другой стороны. Вопрос с Клебановым теперь можно не затягивать. Это в пятницу у нас было препятствие, и серьезное. Теперь его нет. Можно не ждать до конца лета.
— Вы надеетесь, что Вахромеев нас поддержит? — удивленно спросил Мищенко.
— Нет, я надеюсь, что он просто не станет нам мешать.
— Вы думаете, он не обсуждал это с Гладких?
Шмыгайловский промолчал. Ему не хотелось думать, что Гладких и Вахромеев обсуждали проблему, решение которой сейчас было важно для обоих. На кону стояли деньги, которые уже осели в карманах чиновников. Отказываться от них обоим не хотелось. Раньше мешал Гладких, но теперь его нет. Но остался Вахромеев, а он неизвестно как себя поведет…