Плохая компания (из сборника"Завещаю свою смерть")
Шрифт:
— Неужели между вами никогда не было никаких разногласий? — поинтересовался Лев.
— Нет! — категорически заявил Шмыгайловский и посмотрел на Мищенко. Тот поддержал его энергичным кивком головы.
Собственно, Гуров не ожидал от них ничего другого. Он знал, что если задавать вопросы таким образом, то получит совершенно определенные ответы. Можно было даже на спор самому составить список ответов и потом сверить их с тем, что говорят Шмыгайловский и Мищенко. Суть была бы одна и та же. Однако Гуров собирался подыгрывать чиновникам лишь до определенного
Шмыгайловский отвечал так, словно давно подготовился к этой беседе и позаботился о том, чтобы личность Гладких в его изложении выглядела безупречной. По его словам выходило, что коллектив Вячеслава Андреевича обожал, никаких врагов или завистников у него не было, сам он был примерным семьянином и вообще человеком, которым может гордиться страна… Поняв, что и здесь не добьешься объективности, Гуров сменил тактику.
— А вы не могли бы мне перечислить проекты, над которыми вы работали совместно с Гладких? — попросил он. — Конечно же, не все, а в последнее время. Ну, скажем, за прошедшие полгода?
Геннадий Алексеевич немного удивленно пригладил усы и сказал:
— Что ж… Это не секрет. Например, строительство жилого комплекса на Юго-Западе, а также…
Гуров старательно записал все данные в свой блокнот, удовлетворенно кивнул и спросил:
— А подряд на строительство дороги и моста в Подмосковье получил все-таки Клебанов?
Шмыгайловский на мгновение застыл, явно не ожидая подобного вопроса. Гуров заметил, как быстрые глазки Мищенко скользнули по лицу шефа и сейчас же вернулись в исходное положение. Он явно ждал, как Шмыгайловский будет выкручиваться при ответе на этот вопрос.
— Проект о строительстве дороги пока отложен… — медленно произнес тем временем последний, сумев не выказать замешательства.
— А почему? — заинтересовался Гуров.
Шмыгайловский вздохнул и несколько раз сжал и разжал пальцы правой руки.
— Потому что он нуждался в доработке. Теперь, после смерти Вячеслава Андреевича, додумывать его придется нам.
— А я слышал, что все давно готово. Причем из уст знающих людей, — сообщил Гуров.
— Лев Иванович! — заговорил Шмыгайловский. — Люди, действительно знающие суть данного вопроса, — это я и Вячеслав Андреевич. Даже Олег Николаевич не знает его досконально. Поскольку Вячеслава Андреевича нет, никто лучше меня вам не осветит этот вопрос.
— Значит, никаких разногласий не было? — уточнил Гуров.
— Если и были, то настолько незначительные, что о них и говорить не стоит, — поморщился Шмыгайловский. — Вы не учитываете человеческий фактор. Даже между мужем и женой случаются разногласия, как же им не быть в рабочем коллективе? Но достоинство хорошей команды в том, что ее члены умеют находить компромисс, вариант, устраивающий все стороны. Понимаете?
— И вы такой вариант нашли?
— Конечно! Каждый из нас готов был пойти на уступки. Я уверен, останься Вячеслав Андреевич жив, он одобрил бы то, что получится в конечном итоге. Мы постараемся, чтобы проект был реализован наилучшим образом.
— Дайте мне, пожалуйста, адрес и телефон Клебанова, — попросил Гуров, но вовсе не потому, что ему больше негде было их раздобыть. Ему хотелось, чтобы и Шмыгайловский, и Мищенко знали о том, что Гуров собирается поговорить и с Клебановым, хотя он не имел прямого отношения к Гладких.
Шмыгайловский застыл, однако не позволил себе уронить лица.
— Телефон — пожалуйста, — без всяких эмоций и лишних вопросов произнес он, доставая свой сотовый телефон. — А вот адреса его у меня нет. Да и быть не может. Мы друг к другу в гости не ходим.
— Я буду рад и телефону, — милостиво согласился Гуров.
Записав нужные цифры, полковник сказал:
— Благодарю вас. Вы не станете возражать, если нам придется вызвать вас в Главное управление МВД для беседы? Если понадобится, конечно… Все-таки дело серьезное, задержан один из ваших сотрудников.
Судя по лицам чиновников, они были прекрасно осведомлены об этом.
— Конечно, — произнес Шмыгайловский. — Только желательно об этом предупредить заранее. У нас очень плотный график, домой приезжаем за полночь. Порой даже пообедать толком некогда.
— Понимаю, понимаю, — сочувственно сказал Гуров. — Обязательно предупредим.
Он уже собирался подняться, однако Шмыгайловский все-таки решился спросить:
— А как обстоят дела с Щелоковым? Неужели все настолько серьезно?
— Пока не могу вам точно ничего сказать. Разбираемся.
— Просто отсутствие на работе сразу двоих сотрудников, конечно же, затрудняет нашу работу. И вообще… Если между нами, Лев Иванович, мы уверены, что это несчастный случай, — понизив голос, доверительно сообщил Шмыгайловский. — Щелоков был любимчиком Гладких.
— А может быть, это его жена была любимицей? — прямо сказал полковник.
Шмыгайловский помрачнел.
— Я, знаете, не интересуюсь сплетнями. Но даже если это и так, на отношении к Виталию это никак не сказывалось. Гладких ценил его как сотрудника, а он в первую очередь был человеком дела.
— Да, но речь не о том, что Гладких устранил Щелокова, а наоборот. А Щелоков не человек-машина, которого не волнуют человеческие страсти.
Шмыгайловский поглядел на Мищенко и повторил:
— И все-таки мы уверены, что это несчастный случай.
— Если это окажется так, вы, конечно же, об этом узнаете, — пообещал Гуров и поднялся. — Всего доброго!
Он уже подходил к двери, когда услышал за ней какие-то возмущенные голоса. Выйдя в приемную, Гуров увидел какого-то мужчину весьма почтенного возраста. Лицо его было красным, седые волосы всклокочены. Он явно рвался в кабинет к Шмыгайловскому, но секретарша перегородила ему дорогу и говорила, повысив голос и пытаясь перекричать старичка: