Плохая компания (из сборника"Завещаю свою смерть")
Шрифт:
— Да все я понимаю, — отозвался Гуров. — Где находится-то этот пансионат?
— На Клязьминском водохранилище.
Орлов продиктовал координаты, Гуров запомнил их, после чего спросил:
— Крячко брать?
— Возьми на всякий случай, — решил Орлов. — В принципе, до выяснения можно было и одному справиться, но, если выяснится, что это все-таки убийство, тебе придется нелегко. Там полно народа из числа отдыхающих, каждого нужно опросить… А кто у нас, как не Крячко, умеет душевно разговорить свидетеля? Так что с ним тебе будет сподручнее.
Гуров кивнул самому себе, попрощался
— Маша, мне, собственно, нечего тебе объяснять, потому что ты сама все слышала, — начал Гуров. — Могу добавить только, что мне самому ужасно жаль.
— Твоя проклятая работа постоянно стоит между нами! — наконец проговорила Мария.
— Так же, как и твоя, — мягко заметил Гуров. — И мы оба понимаем, что так будет всегда… По крайней мере до того момента, пока мы не станем совсем старенькими и дряхлыми и нас не попрут наконец на пенсию, потому что сами мы не уйдем.
— Я не доживу, — бросила Мария и поднялась. — Пошли.
В это время принесли заказ.
Глава вторая
До пансионата «Голубое озеро» Гуров добрался меньше чем за час. Пробки уже схлынули — можно было смело заключить пари с Крячко. Мария, несмотря на внешнее недовольство, и на этот раз проявила свойственные ей мудрость и великодушие. Она не стала капризничать и настаивать, чтобы муж отвез ее домой. Наоборот, сказала, чтобы он спокойно отправлялся, а она отлично доберется до дома на такси. Гуров благодарно поцеловал ее, посадил в машину и отправился по Дмитровскому шоссе. Попутно он позвонил Крячко, кратко изложил ему ситуацию и договорился встретиться с ним на пересечении с Большой Академической, чтобы подхватить там его и отправиться в пансионат вместе на гуровской машине.
Нельзя сказать, что Станислав был счастлив, однако Гуров проговорил:
— Единственное, что для меня есть приятного во всей ситуации, — так это то, что ты тоже едешь.
— Тебя так радует предстоящая встреча со мной, Лева? Ты меня растрогал прямо до слез! — произнес Крячко.
— Да ничуть она меня не радует, ты мне в кабинете надоел. Просто доволен, что не мне одному испортили вечер. Вот прямо представляю, как ты сейчас как раз, набив живот холодцом, возлежишь на диване перед телевизором и смотришь какой-нибудь пошлый футбол. Да еще, поди, с пивком холодненьким… А тут я: «Подъем, Станислав, боевая тревога!»
— У тебя всегда были садистские наклонности. Поэтому тебе хорошо удается ловить особо жестоких преступников — ты их задницей чуешь, — отрезал Крячко и положил трубку.
Гуров убрал телефон и направил машину дальше по шоссе. Когда он подъехал на Большую Академическую, Крячко уже стоял на улице, и вид у него был такой, словно он только что повстречал своего злейшего врага, на которого точит зубы уже много лет, но, как назло, забыл дома оружие.
— Признавайся, задействовать меня — твоя идея? — резко рванув ручку дверцы и плюхаясь на сиденье
— Тебе известно, Станислав, что я лицо подневольное, — развел руками Гуров. — Всем у нас Петр Николаевич ведает.
— Ага, рассказывай! — огрызнулся Крячко, принципиально не накидывая ремень безопасности на свое выпирающее пузо. — Вот пусть тебя оштрафуют, тогда настанет мой черед радоваться.
Гуров, посмеиваясь, повернул руль, съехал с шоссе и направил машину на проселочную дорогу. Все время Станислав делал вид, что дуется, постоянно ворчал и демонстрировал, что едет только для галочки, исполняя прихоть Гурова, а сам и пальцем не пошевелит, чтобы разбираться со смертью «какого-то там бумагомарателя!».
— Как, говоришь, пансионат называется? — спросил он Гурова.
— «Голубое озеро», — спокойно ответил Лев.
Крячко презрительно хмыкнул:
— Вот-вот! И название-то стремное… Приличное заведение так не назовут.
— Ну, вообще-то, это пансионат для чиновничьей элиты, — повторил Гуров слова Орлова. — И потом, каждый мыслит в меру своей испорченности, как известно.
— Вот я и мыслю как типичный опер. Меня испортила наша правоохранительная система.
— Подай протест в ООН, — посоветовал Гуров, которого уже утомили пустые пререкания с Крячко, который явно был не в духе и придирался к чему попало.
Однако, едва они прибыли на место и Крячко нехотя вылез из машины, Гуров заметил, что его друг внимательно скользит вокруг своими цепкими глазами и наверняка замечает нужные детали. Гуров и сам при беглом ознакомительном осмотре, пока шел от машины к зданию, отметил следующее: здание пансионата имело четыре этажа, двор вокруг него был квадратной формы, фонари горели по всей территории, но свет их был довольно тусклым, и разглядеть, что происходит, скажем, метрах в десяти, было уже проблематично.
— Фонари у нас снабжены двумя лампами, — объяснил Гурову администратор пансионата Алексей Михайлович Шишкин — невысокий, щупленький человек с густыми черными усами, которые резко контрастировали с его обликом. Усы эти были, пожалуй, самой выдающейся деталью его лица. — Одни — яркие, для отличного освещения. Те, что горят сейчас, — для создания, так сказать, уютной приватной атмосферы.
Гуров кивнул, слушая администратора, и внимательно посмотрел на него.
Шишкин первым вышел навстречу Гурову и Крячко, услышав шум подъехавшего автомобиля. Даже не то что вышел, а буквально выбежал. Он изо всех сил старался держаться спокойно, но было заметно, что он сильно нервничает. Периодически он доставал из кармана легкого светлого пиджака платок и промокал им начинающую лысеть голову.
— Группа прибыла? — спросил тем временем у него Гуров и получил отрицательный ответ.
Крячко стоял чуть поодаль, поглядывая по сторонам. Людей не было видно, хотя во многих окнах здания пансионата горел свет.
— А где народ? — поинтересовался Гуров.
— В основном все собрались в беседке, в здании почти никого нет… Те, кто находился в своих комнатах, повыскакивали на крики, когда обнаружили Вячеслава Андреевича, — пояснил Шишкин.
— А кто обнаружил труп? — спросил Крячко.