Плохая война
Шрифт:
Учитывая, что двадцать пехотинцев не имеют никаких шансов против двенадцати всадников, профос предполагает дать незваным гостям понять, что в случае сопротивления живыми им из города не выйти и потянуть время переговорами. Предложить гостям сдаться от имени командования и дождаться пару минут, пока не появятся сами командиры, точнее, фон Нидерклаузиц, потому что он ещё не выходил из дома и ему только площадь перейти, а фон Хансберг сейчас точно известно, что на другом конце города. В гостиницу послан человек за Максом. Если же гости города не согласятся сдаться, то первой атакой надо будет нанести им хоть какой-то ущерб, в худшем случае, постараться не пустить их обратно, потому что перекрыть улицу ниже уже нет возможности — все, кто
Тем временем, Бурмайер-младший и герцог де Водемон с эскортом из десяти оруженосцев проезжают через мост. Старший стражник демонстрирует свою вежливость и знание геральдики.
— Добро пожаловать в Швайнштадт, наследное владение де Круа, ваша светлость герцог де Водемон! Как прикажете доложить её светлости графине де Круа о Вашем прибытии?
— Герцог де Водемон и граф Антуан фон Бурмайер просят аудиенции.
Один из стражников налегке бросился вверх короткой северной улицей. Господа, не осведомленные о городской географии и предпочитающие главные улицы всяким коротким путям, направились было вверх по Ратхаусштрассе, но Антуан, заранее доставший план города, повернул всю компанию вслед за стражником.
Всадники спокойно доехали почти до площади, но были замечены из соединяющего две улицы переулка, в котором притаился десяток ландскнехтов, готовый блокировать Ратхаусштрассе сразу за всадниками. План приходится менять на ходу. Маркус послал второй десяток через площадь к северной улице, а сам с остальными пробежал переулок и появился за спинами рыцарей.
Предложить уже ничего не удалось. Всадники, заметив выбегающих из переулка солдат с алебардами, сразу попытались развернуться и атаковать. Но развернуть лошадь, а тем более, сразу двенадцать лошадей, в узкой улице непросто, а, не имея свободы маневра, отмахиваться мечом от десятка алебард ещё сложнее. Замыкающий колонну погиб сразу. Антуан, оценив обстановку, скомандовал «Вперед, на площадь», и пришпорил коня. Не успев набрать скорость, всадники столкнулись у въезда на площадь уже не только с десятком алебардьеров, а и с подбегающими из гостиницы итальянцами, вооруженными мечами и арбалетами. Рыцари добросовестно защищались, рубили не успевших надеть доспехи пехотинцев, но из гостиница подбегало все больше народу, уже с оружием, чуть позже и в доспехах. В течение минуты конные потеряли двоих бойцов, а пешие — полтора десятка.
Шарлотта, услышав шум, вышла на балкон, узнала клетчатый кот-д-арм Бурмайера и поняла, что письмо не дошло до адресата и это не была случайность. Сдаться рыцари не могли, потому что не будут же они сдаваться нижним чинам неблагородного происхождения, а больше принять капитуляцию пока некому. Прорваться обратно в ту же улицу они тоже не могли, кроме восьми пехотинцев проход закрывали две лошади — убитая и раненая, пытающаяся подняться. С другого конца площади выбегали ландскнехты, из гостиницы — итальянцы, отрезая путь по Ратхаусштрассе в обе стороны. Но ещё оставалась возможность скрыться за толстыми каменными стенами резиденции де Круа, фактически на нейтральной территории. Умная женщина быстро оценила возможности всадников и крикнула на латыни, чтобы поняли только те, кто должен понять:
— Антуан, сюда, к двери! — после чего бросилась с балкона к лестнице открывать дверь.
Маркус, отдавая команды солдатам, сам и не думал бросаться на всадников с клинком, а привычным приемом заряжал аркебузу и стрелял. Тремя выстрелами ему удалось ранить одного всадника и убить другого. Трое из оставшихся, услышав женский крик на каком-то иностранном языке, неожиданно для противников прорвали цепь нападающих в самом, казалось бы, проигрышном направлении — не к выходам с площади, а в сторону открытых ворот во двор де Круа. Солдаты, окружающие всадников, оказались поделены на две группы — вокруг тех троих и вокруг оставшихся пяти. Пока пятеро ещё не окружены, двое из них проскочили в разрыв, образовавшийся со стороны северной улицы среди ландскнехтов, частично отвлекшихся на рыцарей, рванувшихся к дому де Круа. Лошадь первого получила сразу два острия алебард в живот и упала, благодаря этому, второй наездник, подойти к которому справа враги не смогли из-за бьющейся в агонии лошади, а слева — из-за стены, легко справился с новобранцами, загораживающими ему путь.
Маркус перезарядил аркебузу и едва успел поднять голову и выпрямиться, приготовившись стрелять, как быстро преодолевший разделявшее их расстояние всадник при виде почти готового стрелка немного повернул коня, и, смяв двух солдат, от души угостил профоса палашом по голове. Потом, оглянувшись на подбегающих преследователей, и поняв, что никому, кроме него, выбраться не удалось, он пришпорил коня в направлении моста по северной улице. Марта, которая все время, прошедшее с момента обнаружения визитеров была рядом с мужем, схватила упавшую аркебузу, насыпала на полку порох, быстро прицелилась и выстрелила. Всадник, уже почти добравшийся до поворота улицы, вылетел из седла.
Трое «гостей», откликнувшихся на призыв Шарлотты, прозвучавший на непопулярной среди простолюдинов латыни, а это, как читатель уже догадался, герцог де Водемон, Антуан Бурмайер и один случайно угадавший их намерения сопровождающий, пытаясь прорваться к массивным дверям дома Шарлотты, с разгона влетели в новую группу ландскнехтов и итальянцев. На герцога набежали сразу десятеро и крюками алебард стянули его с коня, правда он тут же освободился и продолжил отбиваться мечом.
По латыни в этом городке понимал ещё кое-кто. Макс, который, как и его солдаты, не успел надеть доспехи и вооружен одним лишь коротким катцбальгером, услышав крик Шарлотты, понял, куда сейчас рванутся двое рыцарей, и бросился наперерез. А вот о том, что его солдаты по латыни не понимают, он не подумал, поэтому оказался в нужном месте, но без всякой поддержки.
Антуану повезло больше, чем герцогу, со стороны которого оказались почти все нападавшие. Несколько человек достались на долю телохранителя, а Бурмайеру осталось всего-то трое итальянцев, двое из которых отскочили в стороны, а третий не успел и оказался под копытами. Мгновением позже на рыцаря напали трое немцев. По доспеху баварца царапнули алебарды. Один из ударов пришелся по крупу коня, жеребец резко прыгнул вперед и поднялся на дыбы. Опытный наездник, справляясь с конем левой рукой, приподнялся в стременах и нанес длинным седельным мечом удар, второй, третий. Трое ландскнехтов разлетаются в стороны, путь к укрытию свободен. Почти.
Все прочие звуки отошли куда-то далеко.
Дверь, жалобно скрипнув, начала открываться. Передние ноги тяжелого боевого коня Бурмайера со стуком опустились на булыжную мостовую. Рыцарь без страха и упрека повернул голову в сторону стоящего прямо перед ним последнего препятствия. Тяжелый взгляд из-под козырька шлема. Правая рука с длинным окровавленным мечом поднялась на широкий замах. Левая еле заметным движением тронула поводья, чтобы через мгновение направить коня вперед.
С точки обзора за спиной Антуана и чуть выше него открывался шикарный вид на сверкающего доспехами рыцаря верхом на великолепном вороном жеребце, полуодетого Максимилиана с мечом, стоявшего перед ним под аркой открытых ворот, и тяжелую дубовую дверь в сорока шагах за его спиной.
Макс, на лице которого улыбка любопытного, первый раз дергающего лошадь за хвост с мыслью «сейчас будет что-то интересное», переложив меч в левую руку, правой выдернул кинжал из ножен, после чего левой рукой бросил катцбальгер в лицо врагу, почти одновременно правой метает кинжал.
Тяжелый седельный меч с силой отбил в сторону катцбальгер, едва тот оказался в пределах досягаемости. Ещё не успел затихнуть звон от столкновения клинков, а на пол-локтя над мечом Антуана, по оптимальной параболе, не вращаясь, стрелой пролетел тонкий трехгранный кинжал.