Плохая война
Шрифт:
Атаку возглавил Максимилиан. Высоко подняв свой верный двуручный меч, он первым ворвался в расстроенные ряды противника. Но хорошо знакомые со строевым боем швейцарцы — совсем не то же самое, что лучники, которых на прошлой неделе так легко было рубить в лагере на холме.
Вот бросились под ноги сразу двое швейцарцев. Макс встретил первого ударом колена в лицо и легко перепрыгнул второго. Вот организованный строй выставил против рыцаря несколько алебард. Все острия соскользнули с доспеха, ни оставив и следа. Вот падает под ударом нерасторопный владелец алебарды…
Максу удалось поразить не более пяти врагов, из них от силы двоих серьёзно. Тут же он превратился из волка, ворвавшегося
Падая, Макс схватил первого попавшегося под руку врага и потянул за собой. Рыцаря мало повалить, его надо ещё убить, а Макс подогнул ноги, прикрывая пах и не прикрытую железом внутреннюю сторону бедра. Пара ударов пришлась в кирасу и шлем. Кто-то присел и попытался ткнуть кинжалом в глазницу, но Макс высвободил правую руку, схватил швейцарца за шею и несколько раз ударил его лицом об свою грудь.
Пусть швейцарцев больше, но на стороне ландскнехтов было преимущество в опыте. Против молодых, небогатых, неопытных, слабо одоспешенных швейцарцев авангарда вышли лучшие из лучших, солдаты на двойном жаловании со стажем работы по специальности от десяти лет, в простых, но обеспечивающих достаточную защиту пехотных доспехах, которые во множестве клепают в тирольском Инсбруке — главной кузнице Императора. Кроме того, на их стороне и внезапность нападения, и артподготовка, и отсутствие строя у противника. К тому же, с берега фронт атаки шире, чем мост.
Пара минут — и швейцарцы отброшены обратно. Этого времени достаточно, чтобы перезарядить оружие. Форхут перестроился в центре моста и уже организованно продолжил атаку, быстро собравшись в боевой порядок — типично швейцарскую колонну с древковым оружием. Ландскнехты отступили от моста.
Макса снова попытались добить, но тут все стрелки дали залп по голове атакующей колонны, и еще один швейцарец свалился на Макса, совершенно скрыв его из виду.
Сразу после залпа ландскнехты снова пошли в атаку. На этот раз в первом ряду оказался фон Хансберг, с двуручным мечом, как и Макс, но совсем с другой тактикой. Он не отрывался от своих солдат, а солдаты прикрывали его по бокам. Такой строй — это сила, намного большая, чем бойцы-одиночки. Атака продолжалась по мосту чуть дальше того места, где упал Макс. Откопав его в груде тел его и вытащив ещё нескольких своих раненых, немцы отступили. Как уже догадался читатель, за отступлением последовал третий залп.
Но у противника тоже хватало стрелков. На другом берегу поджидали свои цели натянутые стальные луки арбалетов и дымящиеся фитили аркебуз. Как только защитники переправы в третий раз высунулись из своих укрытий, первыми дали залп швейцарские стрелки с другого берега. В результате, на этот раз обороняющимся не удалось разрушить боевой порядок нападающих и швейцарцы получили плацдарм на берегу.
Вдруг центральный пролет моста со страшным скрипом сдвинулся со свай, перевернулся на углах по диагонали и громко плюхнулся в воду. Этого швейцарцы не ждали, среди переправившихся на городской берег слишком многие оглядываются, прислушиваются, отвлекаются от боя. Перезаряженный рибадекин выпалил ещё раз,
Некоторым из тех, кто стоял на сдернутом в реку центральном пролете моста, удается спастись. Получившийся «плот» течение прибило сначала к городскому берегу, потом к противоположному. Среди выпрыгнувших на свой берег оказался и пастух Ганс, в отличие от других так и не бросивший данную ему Патером освящённую алебарду.
— Ну что, Максимилиан, помогут тебе теперь звонкие талеры? — продолжил старую беседу оберст.
— Конечно помогут, можно нанять еще солдат.
— Где? В городке размером в мышиную нору или на том берегу?
Макс задумался.
— То есть древний царь Пирр был так опечален своей нелегкой победой потому, что он не мог нанять новых солдат? За ним осталось поле боя и все трофеи, а солдат нанять было негде?
— Именно так, — ответил фон Хансберг, и в воспитательных целях решил приукрасить легенду, — а младшие командиры, потерявшие свои отряды, были разжалованы в солдаты, в следующем сражении поставлены в первые ряды и все погибли.
Пока у реки продолжались военные действия, в хозяйской спальне резиденции де Круа Марта, совершенно не чувствуя себя тюремщицей, сидела в кресле в одной нижней рубашке, и перешивала платье фрау Вурст, расширяя его где надо вставками из только что подаренного её светлостью красного бархата. Точнее, грустно тыкала иголкой в ворох разноцветных тряпок и немножко в пальцы левой руки. Графиня де Круа с мокрыми глазами лежала на кровати под одеялом и жаловалась на свою тяжёлую-претяжёлую жизнь.
— Марта, ты даже не представляешь, как мне плохо. Я приехала в этой Богом забытый свинский городишко, чтобы встретить рыцаря без страха и упрека, а оказалась заложницей, разменной монетой в чужой игре.
— Подождите до вечера, Ваша светлость, они как-нибудь договорятся.
— Вот так всегда. Сиди и жди, пока договариваются мужчины. А они все такие подлецы, что им совершенно наплевать на мнение дамы, будь она даже графиня. У меня, чтоб ты знала, есть право лично пожаловаться Папе и Императору на обе воюющие стороны. А я сижу тут как дура! У меня есть свои планы и свои взгляды на жизнь.
— Замуж Вам пора, Ваша светлость.
— Не учи меня жить, а то скажу твоему начальнику, что ты меня грязно домогалась, и он прикажет тебя выпороть!
— Sie sollen den Igel mit nacktem Arsch nicht erschrecken, Ihre Hochheit [39] .
— Что?!
Марта слегка привстала в кресле, вытащила из-под себя и слегка приподняла край нижней рубашки.
— Ой! Кто это тебя так? — удивленно спросила Шарлотта, глядя на свежие шрамы.
— Муж, кто же ещё, — спокойно ответила Марта.
39
Не пугайте ежа голой задницей, Ваша светлость (нем.)
— То есть, ты, когда советовала мне выйти замуж, намекала, что меня пора выпороть? — графиня снова начала злиться.
— Нет, Ваша светлость, просто сейчас Вас может выпороть кто угодно, а если выйдете замуж, то только муж.
— Кто угодно?! — графиня достигла точки кипения, — да я, к твоему сведению…
— Да ладно Вам, Ваша светлость, — не менее спокойно продолжила свою мысль кампфрау, — если герр оберст или даже герр Максимилиан захотят, они сделают с Вами все, что посчитают нужным, и скажут, что так и было.