Плохая война
Шрифт:
Мгновение Макс с восхищением смотрел на стройные ноги, тонкую талию и высокую грудь, но, заметив растерянность на лице прекрасной дамы, попавшей в компрометирующее положение, решил исправить ситуацию в меру своих скромных возможностей. Он без труда подхватил Марту на руки и унес, открыв ногой ближайшую дверь. Волей случая это оказалась задняя дверь, входящая в тот же переулок, что и черный ход в доме бургомистра. Городские девушки, весь вечер недовольно наблюдавшие, как все мужчины то и дело оглядываются на «возмутительную тётку», облегченно вздохнули и поспешили привлечь внимание своих кавалеров.
Пока город праздновал, стража на мосту пропустила курьера Шарлотты. Стражники обмениваются репликами, глядя на отъезжающего всадника. Специально для шибко умных — Карл, хотя и торопился, был не дурак, чтобы гнать во весь опор ночью под дождем в пределах трезвой видимости от стражи.
— Это тот парень, который подкатывался к Марте, ха-ха.
— Интересно, получилось у него что-нибудь?
— Да, похоже, что получилось, а то с чего бы ему ночью и в дождь сматываться из города.
Тихо подошедший в темноте Маркус услышал разговор, после чего взял лежащую под навесом заряженную аркебузу, зажег фитиль от светильника и, быстро прицелившись, выстрелил всаднику в спину. Почти на максимальной дальности пуля попала в середину спины, наездник свалился с коня уже мертвым. Буквально через пару секунд подбежал запыхавшийся Йорг.
Узнав, что посыльный задержан, Йорг сообщил всем официальную версию, в которой он пришел немного раньше и приказал Маркусу стрелять. Никто не стал оспаривать, потому что в таком виде описание событий устраивает и Маркуса и остальных стражников.
Стражники принесли тело, обыскали и нашли письмо. Труп положили в караулку, чтобы не валялся у всего города на глазах. Йорг попытался прочесть письмо и схватился за голову. Мало того, что это стихи, так ещё и латынь! Он, конечно, знает несколько латинских слов и чуть-чуть грамматики, но дама писала не о баллистике, не о фортификации и не о медицине. Кто может знать латынь, на которой пишут благородные дамы? Благородные господа, конечно же, коих в городе набралось трое. Ну, итальянец отпадает сразу. К этому щеголю можно обратиться только в случае военных дел, которые выше компетенции его итальянского лейтенанта, а дамские письма непонятного содержания к таковым не относятся. С кого начать, с мрачного оберста ландскнехтов, которого вряд ли кто из подчиненных рискнет будить среди ночи ради женских писем, принесенных хуренвайбелем, или с юного Максимилиана, который и раньше не утруждал себя гуманитарными науками, а теперь и подавно мог все позабыть?
По здравому размышлению, Йорг предпочел первый вариант. Но у квартиры фон Хансберга его ждало разочарование в лице двух нетрезвых, но весьма серьезно настроенных фельдфебелей.
— Подожди до утра, дружище. Даже не проси. Герру оберсту последнее время хреново было, мы уж думали, в запой уйдет на все наши денежки, а сегодня у него, представь себе, хорошее настроение и вот такая девчонка. Ничего такого срочного у тебя нет и быть не может. Не отвлекай человека, пусть развлекается.
Едва за почетными гостями итальянской вечеринки закрылась дверь, седоусый Джузеппе призвал земляков к вниманию.
— Братцы, слушайте сюда. Знаете, что это за женщина?
— Все знают, ты чего? Это жена немецкого профоса, того, что с половиной лица. Если он узнает, будет очень недоволен, — ответил Марио, — ставлю кирасу против старого ботинка, что этот кавалер не проживет и суток и два талера против одного, что рыжая последует за ним на тот свет.
— Если узнает, Марио, только если узнает. Мне нравится эта Марта. Пусть она не очень хорошая жена, но я не желаю ей смерти. Помнишь сегодняшнее кукольное представление? Кроме шуток, немцы её очень любят. Подумай сам, что они сделают с человеком, из-за чьего длинного языка она погибнет? А ещё, баронета-фон-как-его-там они не жалуют, и этот бешеный профос — та ещё сволочь, но представь, какие неприятности потом будут у оберста. Оберста они ещё как уважают. Пусть все будет, как было.
Другой ветеран кивнул.
— Джузеппе прав. В последней битве этот парень повел своих пикинеров в атаку на укрепления. Положил больше сотни всяких немцев, зато мы, благодаря ему, живы-здоровы. Так что тому, кто будет трепаться, сам голову оторву, без всяких ландскнехтов.
Марио допил свое вино и взял флейту.
— Хорошо-хорошо, старики, их здесь не было. А у нас что, праздник уже закончился? Ну-ка, хватит пить, Карло, запевай!
Через час, ночью, когда все расползлись по комнатам или уснули прямо за столом, а Джузеппе, поглаживая полное вкусной еды брюхо, ещё рассказывал байки трем молодым миланцам, в кабак вошел Йорг.
— Его милость Максимилиан фон Нидерклаузиц не пробегал?
— Нет, и близко не подходил! — тут же ответили почти в один голос все четверо.
— А кто-нибудь из вас, может быть, знает латынь?
— Я знаю немножко, только читать не умею. Только по-моему, латынь никому, кроме докторов не нужна.
Йорг от души хлопнул себя по лбу.
— Как же я про доктора-то забыл! Где он, не знаете?
Выяснилось, что широко известный в узких кругах латинист по случаю праздника собирался нескучно провести ещё одну ночь с интересной женщиной, но солдаты сговорились подшутить над «клистирной трубкой», чтобы Густав повторил «на бис» вчерашнее ругательное соло, и специально отвлекали его всякими подвернутыми ногами, подбитыми глазами, порезами и прочей мелочью, которая вполне бы могла подождать до завтра. Поэтому лекарь тихо ускользнул с пьянки в никому не известном направлении, и Йоргу не без труда удалось найти его через пару часов, расспрашивая каждого встречного. Но предмет поисков, всерьез обеспокоившись, что его могут найти и озадачить какой-нибудь мелкой работой, от которой он по доброте душевной не сможет отказаться, закончив свои дела по женской части, выпил полбутылки крепкой грушевой настойки, смачно выразился на тему, что теперь раньше утра его ни один из этих негодяев не заставит работать, и с чувством выполненного долга уснул.
Йорг, в свою очередь, решил, что за три часа до упомянутого утра он почтенного мэтра будить не будет, дождался рассвета, даже сам пару часов поспал, потом предложил доктору на завтрак глинтвейн, яблочный штрудель и письмо на латыни. Надо сказать, доктор Густав, как швед и представитель сугубо мирной профессии, отличался редкой неторопливостью в вопросах, не касающихся медицины, например таких, как подъем или завтрак, не говоря уже о латыни, но за час до полудня старый контрразведчик получил свой перевод.
Глава 13
Воскресенье. Утро добрым не бывает
Марта проснулась рано утром не в своей постели. Вспомнить, что произошло вчера, не составило труда, тем более, что выпито было не так уж много. Что было ночью, тоже вспомнилось очень легко. В надежде, что это был сон, Марта заглянула под одеяло. Нет, это был совсем не сон. Особенно вот это. И что теперь делать? Хорошее настроение, основа которого была заложена ночью, подсказывало, что надо побыстрее одеваться и бежать домой, потому что муж, наверное, ещё в карауле. Оптимизма хватило даже на то, чтобы предположить, что никто из итальянцев не расскажет Маркусу, с кем его жена ушла с праздника.