Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Бережно притрагиваюсь к сокровищу кончиками пальцев, голодным взором вглядываюсь в застывшие тени минувших дней, стараюсь уловить настроение, проникнуть вглубь и молча осязать.
Погружаюсь в летопись черно-белых событий.
Мама… стройная, невероятно красивая и притягательная. Выразительные глаза бросают вызов, пухлые губы складываются в чарующей улыбке, темные локоны обрамляют ангельский лик.
Папа… высокий, статный, отлично сложенный. От него не исходит дикой энергетики, присущей Валленбергам, веет приятным теплом. Светлые
Сын… крошечный, толстенький, в пеленках.
«Не лысый», — усмехаюсь, переворачиваю страницу.
Множество фотографий, каждая пропитана счастьем, пронизана светом. Тут не пахнет побоями, насилием и психологической травмой.
Непривычно наблюдать за юным фон Вейгандом, будто окунаюсь в новый мир. Изучаю эволюцию Александра, с горечью понимаю: у меня мог родиться такой сын. Я могла петь ему колыбельные, убаюкивать, прижимая к груди.
А потом вижу знакомый взгляд. Не взрослого, еще подростка, но уже хищника.
Настоящий лидер и вожак стаи, единственный предводитель не потерпит конкурентов. Гордо стоит в окружении школьных друзей, всем видом демонстрирует — при попытке захвата власти чужаком жестокая расправа последует незамедлительно.
Если в классе кого-то били, то вряд ли его. Если все-таки его, то мне искренне жаль тех, кто посмел.
Да, смерть родителей повлияла на характер и восприятие окружающей действительности. Тем не менее, до трагической автокатастрофы парень все равно открыто стремился к роли господствующего тирана. Это читалось в исторических кадрах, без купюр, совершенно очевидно. В осанке, в повороте головы, в манере держаться.
— Довольна? — фон Вейганд садится рядом.
Вздрагиваю от неожиданности, буквально подскакиваю на месте. За окном сгущаются сумерки, счет времени потерян.
— Когда ты в первый раз переспал с женщиной? — спрашиваю и сразу же густо краснею.
Он забирает альбом, внимательно оценивает обложку и нарочито сурово заключает:
— Действительно семейные фото, а то я испугался, что перепутал.
— Признавайся, — повторяю с нажимом. — Когда, где, с кем.
Плохие мальчики рано познают науку любви. Спортсмены, обладающие безупречной фигурой, хулиганы с горящим взглядом и повадками тигра. Они в любой миг готовы к решающему броску. Кружат голову покруче наркоты, сводят с ума и наивных девчонок, и опытных дам.
— Ревнуешь? — издевательски ухмыляется.
— Говори! — повышаю голос.
— Лучше покажу, — заговорщически подмигивает.
Легко подхватывает меня, перебрасывает через плечо и несет на кровать.
И пока я могу думать, думаю о том, как ревную фон Вейганда. Безумно, эгоистично, бешено, к каждой из женщин, побывавшей в этих крепких объятьях, стонавшей под этим мощным телом.
Плевать, что его руки по локоть в крови.
Плевать, что он легко перекусит мною на завтрак и запьет ароматным кофе.
Плевать,
Я постепенно привыкну к ответам, приму все, как есть.
Любовь — это дорога. И мы пройдем ее вместе.
Глава 10.2
— Нам нужно общее хобби, — деловито поправляю грудь, выпадающую из развратного выреза ярко-красного платья.
— Одно вроде есть, — фон Вейганд уперто не отрывает взор от экрана.
Зря игнорирует опасность.
— Секс не считается, — заявляю строго.
Нагло прохожу в кабинет, закрываю дверь на замок, смело отрезаю пути к отступлению.
— Вообще-то, я имел в виду наши проникновенные беседы, — уточняет невинным тоном.
— «Возьми в рот» и «раздвинь ноги шире» — это не беседа, — надменно фыркаю.
— Но это фразы, из которых она состоит, — замечает резонно.
Приближаюсь вплотную к рабочему столу, кладу ладони на отполированную до блеска деревянную поверхность, наклоняюсь вперед, демонстрирую скромные природные богатства. Тщетно ожидаю реакции, виновник бунта не торопится отвлекаться, занят работой.
— Предлагаю подробно обсудить“ Berg International”, все насущные проблемы, трудности и методы их решения.
Вдох-выдох.
Опять никакого ответа, даже взглядом не удостаивает.
Тогда лови гранату.
— Давай, объясни суть, введи меня в курс, научи основам управления. Кстати, в универе читали много умных лекций по экономике и праву.
Пофиг, что ни слова оттуда не вспомню. Не будем акцентировать внимание на ничего не значащих деталях.
— Я не собираюсь провести остаток дней в бигуди, огуречной маске и засаленном халате. Я самодостаточная личность, поэтому требую должного уважения. Хочу принимать активное участие, сотрудничать, помогать. Ну, или хотя бы вникнуть в ситуацию.
Короче, свободу попугаям.
— Надоело бездельничать, наслаждаться этими мерзкими СПА-процедурами, маникюрами, педикюрами, массажами… Надоело находиться на вечном иждивении!
«Повысь голос, прибавь жесткости», — советует внутренний скептик.
— Пора завязывать, — неловко запинаюсь.
«Тряпка», — констатирует презрительно.
— Хватит, — пробую разжечь боевой запал.
«Облажалась», — заливисто хихикает.
— Сколько можно?! — с истеричным воплем захлопываю ноутбук фон Вейганда.
И посыпаю голову пеплом, и обматываю вокруг горла веревку, и вскрываю вены лезвием бритвы, и приставляю к виску кольт сорок пятого калибра.
Ладно, если серьезно, то просто отскакиваю в сторону, мечтая дематериализоваться.
«Перегнула», — понимаю с опозданием.
Черные глаза вспыхивают недобрым огнем, рот кривится в слабом подобии усмешки.
Наверное, не стоит намеренно вызывать ярость зверя. Особенно нарядившись в короткое обтягивающее алое платье. Особенно расцветив губы красным. Особенно…