Плохие вести от куклы
Шрифт:
Феннер взял бумажку, на которой Айк нацарапал адрес, и собрался уходить.
Айк покосился на него:
– Будешь действовать? Может, пару парней возьмешь?
Феннер невесело улыбнулся, обнажая зубы:
– Сам справлюсь.
Айк достал темную бутылку без этикетки и вопросительно посмотрел на Феннера:
– По одной на дорожку, а?
Феннер покачал головой, хлопнул Айка по плечу и вышел. Такси все еще ждало его. Водитель высунулся из окошка, когда Феннер сбегал по ступеням.
– Решил, что вы явно не домой приехали, – усмехнулся он. – Вот и решил подождать. Куда?
Феннер
– Далеко пойдете. Учились на дистанционных курсах?
– Дела сейчас идут так, что шевелить мозгами приходится, – серьезно ответил шофер. – Так вам куда, мистер?
– Через Бруклинский мост. Там пешком дойду.
Такси понеслось на свет огней Седьмой авеню.
– Кто-то поколотил вас? – полюбопытствовал водитель.
– Не-а, просто моя тетушка Фанни – дама строгая.
– Крепкая, видать, старушенция, – сказал таксист и остаток пути молчал.
К тому моменту, когда они переехали мост, почти стемнело. Феннер расплатился с водителем и зашел в ближайший бар. Он заказал себе клаб-сэндвич, на три пальца виски и попросил девушку-официантку найти адрес на карте, что оказалось непростой задачкой. Он заплатил, еще выпил и ушел.
Десять минут быстрым шагом – он нашел дорогу, никого не расспрашивая и не плутая. Прошел по улице, присматриваясь к каждой тени. Нужный ему дом стоял на углу – небольшой, двухэтажный, со сплошной изгородью, за которой входную дверь не было видно. Свет внутри не горел. Феннер открыл калитку и пошел по чуть неровной дорожке, приглядываясь к окнам. Он не стал останавливаться у входа и обошел дом. Там тоже было темно. Он нашел приоткрытое окно и посветил туда фонариком. Никого и ничего. На полу – слой пыли. Он поднял окно и забрался в комнату, стараясь не шуметь и осторожно ступая по половицам.
Он тихонько дернул дверь, открыл ее и вошел в тесный коридор. Свет фонарика выхватил из темноты ковер и большой шкаф. Впереди была лестница. Он постоял, прислушиваясь, но единственным звуком был доносившийся издалека гул машин.
Он поднялся по лестнице, держа в руке пистолет, уголки его губ опустились, лицо было напряжено. На площадке он снова остановился, прислушиваясь. Почувствовал странный, смутно знакомый и неприятный запах. Он наморщил нос, гадая, что бы это могло быть.
Перед ним оказалось три двери. Он выбрал центральную, осторожно повернул ручку и открыл. Запах усилился. Пахло как в мясной лавке. Открыв дверь наполовину, Феннер подождал, вслушиваясь, потом вошел и закрыл дверь за собой. Фонарик выхватил из темноты выключатель, и Феннер зажег свет.
Он окинул взглядом хорошо обставленную спальню – его палец буквально чесался на спусковом крючке, – но там никого не было. Он запер дверь на ключ: не хотел рисковать. Потом задумчиво побродил по комнате.
Она явно принадлежала женщине. Туалетный столик и все, что обычно на нем стоит. Кровать небольшая, на подушке – футляр для пижамы в виде куклы с льняными волосами.
Феннер подошел к платяному шкафу и заглянул внутрь. На гвозде висел только один костюм, и больше ничего. Впрочем, этого оказалось достаточно: в этом самом костюме к нему приходила Мэриан Дэли.
Феннер задумчиво коснулся его, пытаясь воссоздать в памяти зримый образ девушки. Он
Он открыл сумочку и высыпал содержимое на кровать. Обычный набор дамских мелочей лежал маленькой, какой-то жалкой кучкой. Он пошевелил кучку пальцем и снова заглянул в сумочку. Там было ничего не видно, так что он сунул внутрь два пальца и вырвал подкладку. В самой глубине лежала бумажка, возможно намеренно спрятанная. Он расправил ее. Оказалось, что это письмо на вырванном из блокнота листе, почерк был крупный и небрежный.
Ки-Уэст
Дорогая Мэриан,
не волнуйся. Нулен обещал мне помочь. Пио еще ничего не знает. Думаю, скоро все уладится.
Письмо не было подписано.
Феннер аккуратно сложил бумажку и сунул ее в свой портсигар. Он сел на кровати и задумался. Ки-Уэст и два кубинца. Что-то начинало проясняться. Он встал и тщательно обыскал всю комнату, но больше ничего не обнаружил. Потом отпер дверь, выключил свет и тихо вышел в коридор.
Он прошел в комнату слева и при свете фонаря выяснил, что это довольно просторная ванная. Убедившись, что окно занавешено, он потянулся к выключателю. Здесь пахло так, что ему едва не стало плохо. Теперь он точно знал, что это; собрался с духом, перед тем как зажечь свет, и осторожно нажал на выключатель.
При ярком освещении комната напоминала скотобойню к концу рабочего дня. У стены стояла ванна, накрытая заляпанной кровью простыней. Стена была в красных пятнах, пол рядом с ванной тоже красный. Рядом с ванной стоял столик, и на нем лежало окровавленное полотенце. Под ним явно что-то было.
Он затих, оглядывая комнату, его бледное сосредоточенное лицо застыло, потом он медленно шагнул вперед и, подцепив пистолетом, сбросил полотенце со столика. Тонкая белая рука, безжалостно отрубленная у плеча, покачнулась и упала к его ногам.
От подступившей тошноты Феннер весь покрылся холодным потом. Он торопливо сглотнул слюну и рассмотрел руку, но не смог заставить себя прикоснуться к ней. Она была тонкая и длинная, с аккуратным маникюром, – вне всякого сомнения, женская.
Слегка дрожащей рукой он закурил сигарету, втягивая дым в легкие и выталкивая его через ноздри, пытаясь избавиться от тошнотворного запаха смерти. Потом он подошел к ванне и отдернул простыню.
Феннер был крепкий парень, много лет проработал репортером, так что внезапная смерть мало что значила для него. Насилие – просто очередной заголовок, и все, но эта история его потрясла, тем более что он знал девушку. Она была его клиенткой, и всего несколько часов назад он разговаривал с ней – живой, импульсивной женщиной.