Плохой хороший мент
Шрифт:
«Действительно, — горько усмехнулся сыщик, — это на самом деле Управление по организованной преступности. И Летунов ею управляет как надо…»
Выход был только один. И от понимания его необходимости и неизбежности Веденееву захотелось завыть.
Стрелки всех правильно идущих часов города показывали девятнадцать ноль-ноль, но на улице стояла нестерпимая духота. Она давила, нагнетала усталость, и люди отрешенно подчинялись этому состоянию природы. Скоро начнется дождь. С никому не ведомого места на небе, уже затягивающегося серой, но еще прозрачной пеленой, польется
У парадного входа в Управление по оргпреступности стоял милицейский «уазик» дежурной части ГУВД. Сопровождение, однако, состояло из двух собровцев с «кипарисами» — короткими автоматами. Эти бойцы отдела быстрого реагирования стояли около автомобиля со скучающим «гувэдэшным» водителем за рулем и курили, лениво переговариваясь между собой.
— Кого опять везем? — спросил тот, что был повыше.
— Мента из Зареченского района.
— Вымогательство, что ли? Или взятка?
— Разбой… На территории этого же РУВД.
— Разбой?! Ты что, спятил?! Мент пошел на разбой в своем районе?
— А тебя удивляет только то, что «в своем районе»? Да я сам его «брал»! С Летуновым! Его, этого мента, вместе с тремя архаровцами прямо в «хате» сломали…
— А архаровцы чьи?
— Да черт его знает! Опера говорят — молчат, как глухонемые.
— Так тебе опера наши и рассказали бы правду… Опера на то и опера, чтобы вокруг все поменьше знали.
Невысокий собровец помолчал и с явной досадой огрызнулся:
— Вообще не понимаю наших оперативников!.. Хули с бандитами по-человечьи-то разговаривать?! Сидят, мусолят с ними базары, перетирают что-то, выкруживают… А что выкруживать?! Ловить их надо, этих козлов, почки опускать, а потом допрашивать! Чтобы встречных вопросов у них не возникало. Про адвокатов там, ну и прочую херню…
Второй собровец промолчал. У него было несколько иное мнение на сей счет, но высказывание других мыслей, помимо прозвучавших, не приветствовалось. Сомневающийся в правоте таких мыслей собровец — не собровец. Слюнтяй.
— Вот Летун — молодец! — с восторгом продолжал решительно настроенный спец. — Сегодня утром в этом же «уазике» одного из этой группы везли, так Летунов нутром почуял, что «косоголовый» кинуться хочет. Без базара «шмалянул» через окно. Вот это опер!
— Как это «шмалянул»?.. — не понял его собеседник. — За что?
— А как стреляют?! Ствол выдернул и прямо в башку! Да тот явно кинуться хотел… — Собровец отвернулся и раздавил окурок высоким армейским ботинком. — Потом «мелких хулиганов» из камеры в ГУВД «вытащили» — чтобы машину после осмотра от мозгов отмыли. Один аж обрыгался…
— Подожди, подожди… — проговорил высокий. По его лицу пробежала тень легкого недоумения. — Как это — «кинуться хотел»? Он где в «уазике» сидел?
— Ну, не за рулем же! В «собачнике», естественно. Ладно, хватит выяснять чего не надо — вон, ведут уже…
Их взоры обратились к высокой гранитной лестнице, ведущей к массивным металлическим дверям Управления. По ней спускались двое. Старший оперуполномоченный
Задержанный являл собой жалкое зрелище: небритое лицо, рассеченная бровь, одежда — мятая, со следами пыли и известки. Было видно, как тяжело дались этому человеку полутора суток изоляции. Казалось, что он полностью подавлен, смят и опустошен. Безвольные, словно под действием наркотика, движения, полное равнодушие к действительности. Но глаза…
Нет, не видел Летунов этого чудовищного блеска в глазах Веденеева! Не смог он разглядеть под маской безразличия мысли сыщика. А если бы разглядел и прочитал, то наверняка остановился бы на полпути. Но ему было не до этого. В упоении собственным превосходством он на глазах коллег по работе провел милиционера до «уазика».
— Садите его и прыгайте на заднее сиденье! — Короткая, почти военная команда была принята собровцами должным образом, и они быстро втолкали задержанного внутрь автомобиля.
— В ГУВД! — опять распорядился Летунов, и автомобиль, рыкнув, тронулся с места и выехал на проезжую часть…
…Из длинного ряда припаркованных к Управлению автомашин бесшумно и медленно съехала на асфальт «шестерка» с оперативными номерами, принадлежащими Зареченскому РУВД и, пропустив вперед «навороченный» «Ниссан-Максима» и видавшую виды «Победу» ворошиловских времен, стала повторять маршрут, выбранный водителем «УАЗа».
Кроме двух мужчин в строгих костюмах лет сорока на вид, в бежевой «шестерке» на заднем сиденье находилась молодая девушка. Она сидела молча, прижав ладони к лицу, словно окаменевшему от ужаса, и в ее бездонных, широко раскрытых зеленых глазах замерли слезы отчаяния…
…Летунов, как мог, развернулся на сиденье и, минуя взглядом угрюмых и готовых на все собровцев, обратился к тому, кто сидел в заднем, предназначенном для всякого рода преступных элементов, отсеке. Отсек с кабиной разделяла металлическая перегородка с оконцем, через которое, не будь там решетки, все равно не пролезла бы даже голова.
— Ну, что, Веденеев, по-прежнему в молчанку играть будем?
Отсек молчал.
— Ты хоть соображаешь, куда я тебя везу? Там ведь «одиночек» не будет, только общие камеры! Времени мало остается. Пока едем, можешь принять единственное в своей жизни правильное решение — сознаться во всем. Скажешь «да» — я тут же поверну обратно. — Летунов подумал и добавил: — Только если опять вздумаешь «пургу мести» — сразу поедем в ИВС.
— Ну, щас! — взвился возмущенный водитель. — У меня бензина в обрез, а они тут в «челноков» играть будут?!
Поскольку все в машине, кроме водителя, понимали, о чем сейчас идет речь, на него не обратили ни малейшего внимания.
— Ну, так как, Веденеев? — настойчиво повторил Летунов.
— Пошел на х… — равнодушно ответил отсек голосом зареченского сыщика.
— Ах, ты падла!.. — Лицо руоповца покрылось красными пятнами.
— Нет, — удовлетворенно отметил водитель из ГУВД, — теперь туда-сюда мы точно ездить не будем…