Плохой папочка
Шрифт:
Сделав глубокий вдох, я продолжил свой рассказ. У меня нет времени на длинные истории, не говоря уже о том, чтобы преподнести это всё максимально мягко, но Логан — важнее всего мира. Он заслужил правдивые ответы на свои вопросы. На случай, если со мной что-то случится. Никто другой не знает того, что было в моём прошлом. Оно умрёт вместе со мной, если я не откроюсь ему.
Вдох. Выдох.
Сжав ладошкой моё бедро в поддерживающем жесте, Логан улыбнулся мне.
— Воспитывая тебя, мы планировали сохранить то, что между нами было. Это как
Логан посмотрел на меня озадачено.
— Вы перестали быть друзьями? Поэтому она не навещает меня?
Моё сердце сжалось. Вновь чувствую, как слёзы обжигают мои глаза. Я решительно мотнул головой. Я должен рассказать Логану, что существуетвеская причина, почему он никогда не знал своей матери. Что он никогда не делал ничего плохого. В прошлом, я так много раз повторял ему это, но не уверен поверил ли малыш моим словам. Я убеждал себя, что он верит. Но детский разум слишком сложная штука.
— Ох, нет, сын. Если бы она могла…
Я замолчал, переводя дыхание. Мне пришлось выстоять нелёгкий бой против одолевших меня эмоций, чтобы найти в себе силы произнести ещё хотя бы слово. Глубоко вдохнув, я поднимаю глаза на мальчика.
— Она была бы так счастлива познакомиться с тобой, Логан. Твоя мама разговаривала с тобой, когда ты был в её животе. Она даже ела здоровую пищу, хотя ненавидела её всей душой. Миранда хотела, чтобы всё было идеально. Чтобы ты получил всё, что тебе нужно. Она так сильно л-люб-била тебя, здоровяк.
Шмыгнув носом, я осознал, как долго не говорил вслух о том, что произошло с Мирандой. На самом деле, я ни с кем никогда не обсуждал этого. Несколько месяцев после рождения Логана я даже отказывался признавать случившееся. Волна мучительной боли поднялась из глубин моей души. И она вот-вот могла сорвать последние барьеры. Я проклинал себя. Боролся с этим изо всех сил.
— Хорошо.
Выдыхаю весь воздух, что был в моих лёгких.
Крепче сжав моё бедро в последний раз, Логан накрыл своей ладошкой мою руку.
— Всё в порядке, папочка. Ты можешь рассказать мне.
Кивнув, я улыбнулся его стойкости. Это я должен был оставаться сильным ради него — но, кажется, мы полностью поменялись ролями. И это хорошо для меня. Я хотел, чтобы Логан понимал, что иногда давать себе волю, быть слабым перед людьми, которых ты любишь — это нормально. Нормально открыться и впустить их в свой мир.
— Итак, когда пришло время, мы отправились в больницу. А когда ты появился на свет, ох… Ты — самое прекрасное, что мы когда-либо видели. Миранда обожала тебя всем сердцем. Ты был для неё всем. Она жила и дышала тобой. Твоя мама никак не могла прекратить говорить о тебе. По правде, только о тебе она и говорила.
Протянув руку, я щелкнул мальчика по носу. Но в следующий миг мои плечи поникли. Кровь отхлынула от лица.
В утешающем жесте Логан погладил мой бицепс. Как-то
Отведя взгляд от его руки, смотрю мальчику прямо в глаза.
— Кое-что случилось. Были осложнения. И всё произошло так быстро. Мой разум не мог этого осознать.
Я прикрыл лицо своей свободной рукой. У меня так и не получилось сдержать всхлип. Я должен продолжить говорить, но это так чертовски сложно. Я никогда не произносил этого вслух.
— Они забрали её. Чтобы провести операц-цию, и…
— Всё в порядке, папочка, — прошептал Логан.
Мальчик пододвинулся ближе, и я почувствовал, как он обнимает меня за торс.
Медленно опустив руку, я позволил ему увидеть моё лицо. Показал свою уязвимость. Показал наиболее слабую часть меня. Сейчас я даже слабее, чем, когда Джо избил меня на нашей лужайке. Слабее, чем, когда Кора лежала на шоссе не дыша. В эти два момента я просто сделал то, что должен. Но тогда, с Мирандой, я был совершенно бессилен. То, что случилось с ней — сломало меня, — и я никогда не уделял время, чтобы починить это. Но сейчас, спустя семь лет… Не могу.
У меня есть Логан. Тогда ему было менее суток, и я не располагал такой роскошью выделить время для себя. Ведь он нуждался во мне.
Я покачал головой.
— Она не вернулась.
— Она умерла? — Логан впился в меня взглядом.
Я кивнул. Единственное, на что я способен. Не могу произнести это. Не могу даже пошевелиться.
— Пап, не плачь.
Подавшись ко мне, малыш прижался к моей груди, и я сжал его в своих руках. Я обнимал его, желая никогда не отпускать. В голове настойчиво крутилась мысль, что я могу раздавить его, но я почувствовал, как хватка Логана стала только сильнее.
Я вытер свои глаза.
— Наша работа оставаться сильными, и защищать тех, кого мы любим, сын. — Я пересадил его на свои колени. — Но грустить — это нормально. Никогда не позволяй никому назвать тебя слабым из-за твоих эмоций. Никогда. Никогда не переставай считать себя мужчиной только потому, что что-то тебя огорчило. Обещай мне.
Он кивнул.
— Я обещаю.
— Забрав тебя из больницы, я исчез. В книге я увидел фото Монтаны, и подумал, что это место выглядит достаточно неплохо для того, чтобы вырастить здесь сына. И вот они мы.
— Спасибо, что рассказал.
Не уверен, рад ли был Логану слышать это всё, или же расстроился. А может и вовсе остался равнодушным. Думаю, первые два варианта одновременно. Ему грустно от того, что малыш никогда не сможет встретиться со своей биологической матерью; но был и момент радости — ведь теперь он знает всю правду, осознаёт, что мама не приходит к нему не потому, что он провинился, а потому что она просто не может.
Мы просидели, обнявшись ещё несколько минут. Просто глядя на стену. Но, по правде, сомневаюсь, что кто-то из нас вообще видел её. Мысли каждого из нас были заняты тем, что ожидает нас в скором будущем.