Плохой Принц Чарли
Шрифт:
— Сейчас лето, — продолжала Эвелин. — Летом удобно носить короткую прическу. Так намного прохладнее. И легче за ней ухаживать.
Твизи зарыдала громче.
Джереми догнал Чарли.
— Она не ранена, Ваше Высочество. Кожа немного покраснела, но завтра все пройдет. Она просто напугана. Мы ее завернули в одеяло и сразу же увели.
— Вы знали, что так будет?
— Нет, но любой профессиональный маг должен уметь оказывать первую помощь и быть готовым к чрезвычайным ситуациям. Безопасность прежде всего.
— Ага, — Чарли положил руку на плечо Джереми и увлек его обратно по коридору. — Где-то в городе есть салон красоты. Такое дорогое, шикарное заведение. Там еще не только парикмахерская, но оказываются и другие услуги. Маникюр, уход за лицом и остальные женские штучки.
— Вы имеете в виду «Вечера у Тиффани», Ваше Высочество?
— Возможно. Там еще продаются такие странные пенистые бомбочки для ванн, от которых все девушки без ума.
— Да, это он. Салон красоты для женщин «Вечера у Тиффани». Я знаю название, потому что Эвелин и Твизи все время о нем говорят. Конечно, они никогда не смогут позволить себе визит туда. — Он пожал плечами. — Я предлагал научить их делать такие бомбочки прямо здесь в лаборатории, и стоить это будет всего несколько пенсов, но они утверждают, что это будет совсем не то.
— Правильно утверждают, — Чарли потянулся к сумке и вытащил горсть серебряных монет. — Пошли ее туда. Пусть сделает прическу, макияж, полный набор услуг. А вообще-то, пошли их туда обеих. Дай им денек оплачиваемого отпуска.
Джереми взял монеты и с изумлением посмотрел на них.
— Ух ты, Ваше Высочество, это так великодушно. Уверен, девушки будут счастливы. Твизи забудет о своем горе, как только узнает. Они будут вам благодарны до конца жизни.
— О, нет. Это не от меня. Скажи, что это подарок от Леди Кэтрин.
Джереми удивился еще больше, но заметил:
— Так даже лучше. Они очень любят Леди Кэтрин.
— Все ее любят, — ответил Чарли с едва заметной улыбкой.
Чарли услышал шаги. Поллокс остановился перед дверью в кабинет Тессалониуса и пытался заглянуть внутрь через щель.
— Ваше Высочество, вы там?
— Поллокс, стой! — Чарли опять побежал по коридору. — Пока не входи! — он чуть не налетел на Преданного Семейного Консультанта. — Я пойду первым.
Пожилой человек уничижительно взглянул на принца.
— Боже мой, какое эго. Очень хорошо, Ваше Высочество, я постою в сторонке, дабы оказать вам честь быть первым.
Чарли тихонько толкнул дверь ногой. Она открылась на четверть и застряла.
Он просунул голову в образовавшийся проем, чтобы заглянуть внутрь, но смог разглядеть только часть каменной стены и книжный шкаф. Чарли осторожно просунул ногу за дверь. Вдруг он услышал шорох и обернулся. Джереми стоял позади него с пожарным одеялом в руках.
Принц повернулся обратно и протиснулся в комнату. Он огляделся вокруг. Остальные услыхали, как он произнес:
— Не могу в это поверить!
— Что? — одновременно спросили Поллокс и Джереми.
Чарли отошел в сторону, чтобы дать им возможность пройти.
— Это. Это и есть личный кабинет мага? Как обычно выглядит комната волшебника? Где ряды маленьких бутылочек с растущими внутри них странными гомункулами? Где окно с телескопом и астрономическими инструментами? Древние свитки? Ступы и пестики, кипящий черный котел и ворон в клетке?
— Я думаю, у каждого мага свой собственный дизайн интерьера, — произнес Поллокс.
Кабинет Тессалониуса был так же чист и по спартански обставлен, как военная казарма перед утренней проверкой. В центре комнаты стоял простой стол из светлого дерева. По середине стола лежал лист бумаги, перо, нож для заточки пера и туго закрытая чернильница. На углу столешницы стояла лампа. Больше ничего.
Остальное пространство занимала система хранения. На стене слева от стола висели книжные полки. Книги стояли сами по себе, не падая без ограничителей по бокам. Только несколько из них казались старыми. Похоже, Тессалониуса по большей части интересовали последние издания. Позади стола из двух окон открывался вид на горные пики. Под ними расположилась низкая полка для свитков, каждый из которых был туго скручен и помещен в индивидуальную подписанную ячейку. Стена справа от стола скрывалась за книжными шкафами от пола до потолка. К ним крепилась лестница на колесиках, чтобы доставать до верхних ящиков.
И это все. Во всем кабинете не было ничего магического, никаких предметов, говоривших о принадлежности его знаменитому чародею. Чарли прошел вглубь кабинета и оглянулся на стену позади себя. Ему тут же бросились в глаза два маленьких отверстия в кладке, и показалось, будто в двух местах камни чуточку светлее остальных, но в целом стена была пустой и невыразительной. Он открыл один из ящиков стола, затем и все остальные. Там было пусто.
— Я просто…, — принц остановился, чтобы собраться мыслями. Меня здесь не было несколько лет, и я уже не помню, Тессалониус и в правду был таким аккуратным и педантичным?
— Нет, не был, — ответил Джереми. — А потом вдруг загорелся этой идеей о модульной системе хранения. Днями и ночами он разглядывал каталоги из какого-то Северного королевства и измерял комнату. И вот результат.
— Ну, не знаю, — заметил Поллокс, поворачиваясь кругом. — Обыкновенная комната. Просто, магия и скандинавская светлая мебель не походят друг другу.
— Лично я предпочитаю полировку натуральным пчелиным воском, но это его выбор. Все прислали в разобранном виде. Несколько недель мы шлифовали, красили и собирали эти шкафы. Когда мы подсчитали окончательную стоимость, то поняли, что он мог бы купить уже готовую мебель по той же цене.
— Куда он дел все свои магические инструменты?
— Все оборудование он перенес в главную лабораторию, где, в действительности, ему самое место, и там же стал ставить опыты. Хотя Эвелин настояла, чтобы мы избавились от ворона. Она сказала, что он хотел съесть ее гусениц.
— Эвелин не равнодушна к этим гусеницам, а?
— У каждого из нас есть свое хобби.
Пока Джереми говорил, Чарли обошел комнату, тщательно исследуя полки. Ящики и свитки были аккуратно подписаны, но на ярлыках красовались лишь цифры и аббревиатуры, так что нельзя было ничего разобрать. Чарли подумал, что где-то должен находиться алфавитный указатель всего этого добра. Вслух он спросил: