Плотский грех
Шрифт:
– Будьте моим гостем.
– Нет, вы будьте нашим. Я привезу свежие бублики с изюмом и сварю кофе, – сказал Джон Апкотт. – Машина ваша, навигатором буду я.
Кармайн положил на стол свою визитную карточку.
– На обороте номер моего домашнего телефона. На тот случай, если вы захотите поменять время или дату.
Все это, подумал он, оказалось слишком легко. Убрав галстук обратно в карман и снова закатав рукава, Кармайн зашагал обратно к зданию окружной администрации.
Следующим в его списке был мистер Хэнк Джонс,
– Капитан собственной персоной! – сказал Хэнк Джонс, и его глаза загорелись желтым огнем. – Чем могу быть полезен, сэр?
– Называй меня Кармайн. Интересный вкус в части настенного искусства.
– Цветы хороши, но я люблю, чтобы они росли в саду или в поле. Стены же предназначены для деклараций.
– А цветы не могут быть декларациями?
– Только не на моих стенах, нет. Разве что это плотоядные растения.
Кармайн развернул принесенное.
– Ты это видел?
– Нет, – ответил Хэнк, рассматривая портрет. – Превосходная живописная работа, но грязная, как метла. Я бы хотел ее почистить.
– Я надеялся, что ты так скажешь. Это займет много времени?
– Нет, картина недостаточно старая для глубоко въевшейся грязи столетий, всего лишь смог нынешнего века. Я могу протереть ее дочиста моим волшебным эликсиром.
– Каков ее возраст, Хэнк?
– Несколько десятилетий, может быть около пяти… Она написана маслом, но краски не растирали и не смешивали вручную. В то же время тут нет также и по-настоящему современных пигментов. – Хэнк слегка потер холст в одном углу и осмотрел тряпку, старый носовой платок из тонкого хлопка. – Все в порядке. Не займет много времени, въевшейся грязи нет.
К тому времени как он закончил, носовой платок был равномерно грязным, а портрет ожил и заиграл свежими красками. Бледная кожа и неоспоримый синий круг вокруг каждого расширенного зрачка. Никакой надписи или букв не появилось на заднем плане, и Кармайн так и не смог идентифицировать изображенное там место.
– Оставьте картину у меня, и я попрошу отдел фотографии сделать несколько хороших копий, – сказал Хэнк, придя в восхищение. – Это какой-то Джон Доу из прошлого?
– Не думаю, вроде бы он не связан с тем нашим делом. Тем не менее в каком-то смысле это определенно некий Джон Доу.
На лукавом лице появилось ликующее выражение.
– Я знал это! Как его имя?
– В том-то и дело. У него есть имя, но оно как раз и означает «Джон Доу». Его зовут Не, а фамилия Известный.
– Вы шутите!
– Не-а. Нам о нем известно только, что он отец одного человека, и в метрике он значится как Не Известный.
– Круто! – изумился Хэнк.
Когда Кармайн приготовился уходить, художник преградил ему путь к двери, на лице его была написана смесь настороженности и решимости.
– Э… сэр… Кармайн?
– Да?
– Делия сказала, что вы живете на Ист-Серкл в доме с квадратной башней, это верно?
Глаза
– Выкладывай, Хэнк, – улыбнулся он.
– Ну, дело вот в чем… э… после полуночи, когда все огни, кроме тех, что горят постоянно, выключены… и нет ветра, вода в гавани, как зеркало, и тепловая электростанция на Оук-стрит пылает огнями… э… это великолепно!
– Я заметил этот феномен, – серьезно сказал Кармайн.
– Сэр… Кармайн… если я буду тише воды, ниже травы, нельзя ли мне прийти к вам во двор после полуночи и зарисовать все огни на воде? Пожалуйста.
– Тебя это заводит?
– Как вид Сатурна с одного из его спутников!
– С некоторыми поправками, – сказал Кармайн. – Прежде всего, в доме есть питбультерьер и тебе придется хорошенько с ним познакомиться. Во-вторых, если ты разместишься на террасе, примыкающей к моей задней двери, то получишь самый лучший вид. Так что я предлагаю вам с Делией в субботу вечером около восьми принести ко мне китайской еды. Мы поедим, ты сможешь познакомиться с псом Фрэнки и котом Уинстоном, посмотреть на мою террасу, и если ночь будет подходящей для твоих нужд, рисуй, сколько хочешь.
После чего он ушел, оставив Хэнка стоять с разинутым ртом, не в силах поверить своей удаче. Художник наблюдал вид с самого Ист-Серкл во время одной из двух своих ночных вылазок, был сражен этим видом наповал, затем понял, что с общественной земли нет четкого обзора того, что из кусков воссоздавалось в его воображении; лучше всего для этого подошла бы земля, принадлежащая дому с высокой квадратной башней. Когда он рассказал об этом Делии, она сообщила ему, что там живет ее босс Кармайн Дельмонико, который как раз вернулся из Калифорнии, и подбила его обратиться к Кармайну с просьбой.
Чего Хэнк никак не ожидал, так это такого сердечного ответа; до сих пор жизнь не была слишком добра к Хэнку Джонсу, типичному приемышу, с жилами достаточно крепкими, чтобы не только выжить в системе, но и что-то от нее получить.
Черт! Когда картина будет закончена, он подарит ее Кармайну на условиях, что сможет продемонстрировать ее на своей первой выставке.
Настало время повидаться с комиссаром Джоном Сильвестри, который уединился на совещании с капитаном патрульных полицейских Фернандо Васкесом.
– Мы все обеспокоены ситуацией в Хартфорде, – сказал Сильвестри, когда Кармайн опустился в кресло.
– Есть какие-нибудь признаки того, что беспорядки докатятся до нас? – спросил Кармайн.
– Пока нет. У нас здесь не так много команчерос, как ты знаешь, а они-то и затевают беспорядки.
Кармайн усмехнулся в сторону Фернандо.
– Есть соответствующий рапорт?
– Почему ты всегда муссируешь мои бюрократические наклонности, когда знаешь, что они необходимы? – с оттенком сухой иронии осведомился Фернандо.