Пловец
Шрифт:
Двумя неделями позже я вернулся домой. Был августовский вечер. В воздухе пахло свежескошенной травой с футбольного поля. Шум от дороги смешивался с сонными звуками поливалки. Я увидел Энни на крыльце нашего бунгало – дома мечты в пригороде, как называли его риэлторы с выбеленными зубами и провинциальными представлениями о Уолл-стрит. В сумерках я увидел глаза Энни и сразу все понял.
А может быть, я уже это знал.
– Ничего не говори, – попросил я и неуклюже обнял ее – единственное проявление любви, на которое я способен.
– Ребенок, – прошептала Энни. – Я пыталась
– Тише, ничего не говори. Я все знаю.
Мы стояли, обнявшись, на лестнице, пока не стало совсем темно и не затихла поливалка. Шум от дороги превратился в едва слышный шепот.
Позже, когда Энни наконец заснула в кровати, я присел за кухонный стол. Я был снова там, откуда все начиналось. Желание остаться здесь испарилось. Все, чего мне хотелось, – это сбежать. Сбежать туда, где правда, а не ложь, – твой главный враг.
Меня разбудили на рассвете. Не успел я продрать глаза, как снова надо садиться в «Тойоту» и ехать по горным дорогам. Во сне и наяву я вижу только горы. Молча мы едем по оранжевым долинам. Ранняя бесснежная весна. Повсюду песок и камни. Война закончена. Но политики оттягивают победу Давида над Голиафом. Маленькая победа в вечной борьбе за статус-кво. Моя миссия подходит к концу. Я попросил заменить меня кем-то, кто говорит на фарси или пушту. Но никому нет дела до того, на каком языке говорят в Афганистане. Важно лишь то, что красного дракона обратили в бегство. Мы добились результата. Наша миссия закончена.
Может, в Вашингтоне мне вручат медаль за заслуги перед Отечеством. Будущее пугает меня не меньше прошлого. Снова бумажная работа. Снова ожидание. Одинокие вечера в бунгало под аккомпанемент бесшумных шагов Энни по коврам. Вежливые разговоры, заканчивающиеся слезами. Объяснения, которых я не могу дать. Мысли о том, что я потерял две семьи, двоих детей. Мысли о дыме и вое сирен. Скуке и усталости. Бесконечное ожидание новой возможности забыться, исчезнуть, раствориться в новом бытии без прошлого и будущего.
За окном горы сменяются горами. Камни летят из-под колес. Мы движемся вперед, но я всегда остаюсь на прежнем месте.
19 декабря 2013 года
Брюссель, Бельгия
Георг протиснулся к барной стойке клуба «У Ральфа», усиленно помогая себе локтями, и помахал карточкой «Американ Экспресс». Вокруг него клубились раскрасневшиеся практиканты, которым брюссельская ночная жизнь была в новинку. Георг же был тут завсегдатаем. Рядом с ним у стойки оказался шумный ирландец с чересчур коротким галстуком, который на неправильном французском пытался привлечь внимание бармена.
«У Ральфа» был размером с две обычные гостиные, но там всегда тусили свежие практикантки, молодые сотрудники из разных европейских организаций, лоббисты, адвокаты. Для тех, кто хотел завести контакты, этот бар в парламентском квартале был обязателен к посещению. Да и Георгу он нравился. Здесь можно было и потусить, и закадрить молодых итальянок с темными глазами и глубокими вырезами блузок под пиджаками, и завести полезные знакомства.
Не прошло и минуты,
Он потянулся, чтобы увидеть столик, от которого недавно отошел. Хорошо. Она все еще там. Метте. Так ее, кажется, зовут? Из Копенгагена. Практикантка при аппарате датского еврокомиссара. Превосходно. Полезный контакт и охрененная телка. Как же он любит свою работу. Бизнес и удовольствие. Визитку он уже получил, так что пришло время удовольствия.
Единственная проблема заключалась в том, что он совершенно ее не понимал. Ее датский в шумном баре невозможно было разобрать. Особенно под аккомпанемент Джастина Тимберлейка. Но переходить на английский было не комильфо. Нужно было притворяться, что понимаешь все скандинавские языки. И, судя по всему, у нее не было проблем с пониманием его шведского.
Ну ничего. Скоро он ее отсюда уведет. Предложит взять суши на вынос и поесть у него дома. Откроет бутылку шампанского. А потом и слова им не понадобятся. Есть плюсы в расположении твоей квартиры вблизи Пляс дю Люксембург.
Он уже почти дошел до столика, когда в кармане завибрировал телефон. С трудом пристроив бокалы в одну руку, он другой выудил сотовый. Кто, черт возьми, звонит в такое время? «Диджитал Солюшнс» – мигало на экране.
Черт. Хорошее настроение как рукой сняло. После ужина с Эпплби одна мысль об этой фирме вызывала у него стресс. Георг не успел ответить. Экран погас. На мгновение он решил сделать вид, что не слышал звонка. Но тут же в голове у него возник Эпплби с его акульими глазками. Георг вздрогнул. Подойдя к столу, он поставил один бокал перед Метте.
– Мне очень жаль, – сказал он, показывая на телефон, – но долг зовет.
Метте улыбнулась и пробормотала что-то неразборчивое на датском, что Георг истолковал как то, что она не возражает. Жестами он показал ей, что скоро вернется, и начал протискиваться мимо хорошо одетых гостей к единственной двери на улицу.
Снаружи было темно, холодно и на удивление безлюдно. Единственный признак жизни – очередь из такси перед спортбаром «Fat Boy’s» на другой стороне площади и нескольких заблудших душ, метавшихся между барами в не по погоде тонких пальто. Слева, подобно спящему колоссу, возвышался Европарламент. Георгу показалось, что он слышит его дыхание.
Георг поставил бокал с шампанским на пустой столик на улице. Моросил дождь. Он плотнее запахнул пиджак, прикурил красный «Мальборо» и глубоко затянулся сигаретой. Прежде чем он достал телефон, чтобы перезвонить, тот снова завибрировал. Георг сунул наушник хэндс-фри в ухо и бросил взгляд на часы – время понадобится для выставления счета за консультацию.
– Мистер Рейпер, – ответил он, – чем я могу вам помочь?
– Добрый вечер, мистер Лёв, – бесцветным монотонным голосом ответил Рейпер. – Извините за беспокойство. Вы не в офисе?