Плут
Шрифт:
Но вот, моя затянувшаяся и до противного театральная пауза была прервана всхлипывающим голоском:
— Что ты хочешь, злой мальчишка?
— Мир во всём мире, полагаю, не стоит просить? Ну ладно, расскажи мне, лапочка, как я могу уйти отсюда целым и невредимым, да так чтобы ты, драгоценная моя, ни действием ни бездействием мне не навредила?
— Ты не хочешь спасти меня? — до нереальности округлив свои глазища, в которых я, блин, тону потихоньку, очень удивлённо и одновременно обиженно промолвила своим дрожащим голоском эта поистине страшная особа, так как я срочно захотел всё бросить и кинуться её спасать от чего угодно. — Никто не хочет спасти меня.
И упав на колени, попыталась увести тему разговора в сторону, до щимящего ощущения в сердце разрыдавшись, от чего я очень захотел влепить себе, бесчувственной скотине такой, крепкую пощечину. Но вскоре эта хитрая особа угомонилась, и утерев рукавом глаза, удивила меня, вернувшись к моему вопросу.
Серьёзный противник, чего же ей от меня надо-то, раз она не воспользовалась тем, что я уже и сам, утопая в чувстве вины, едва не позабыл о своем вопросе?
— Ты можешь уйти хоть сейчас, но тогда я наврежу тебе бездействием, — мило загибая пальчики, принялась перечислять традиционно уже депрессивным голоском эта, не обманущая меня своим несчастным образом коварная девица. — Если же ты сделаешь то, ради чего сюда приходили все до тебя, то спокойно уйдешь, став сильнее.
О как! Это что ж получа…
Но тут последовал и третий вариант развития ситуации, прозвучавший робким голоском, да ещё и с душераздирающим вглядыванием мне в глаза. И куда там коту из Шрека, мама мия… Бррр, если б не был так напуган, то влюбился бы.
— Но… если ты спасёшь меня, то… Ай! — закончить девочка так и не смогла, так как её скрутила боль, и она опять упала на колени. — Я не могу сказать, прости.
И, аниме нас всех сохрани, как же она на меня посмотрела в этот момент, не будь я столь насторожен, то посчитал бы, что с искренним сожалением и безнадежной тоской о том, что никогда не случится. Да ещё и эти горькие слезы её…
Страшная особа. Так, нужно поподробнее разузнать, и главное: что там за усиление такое по второму варианту. А затем валить отсюда да поскорее.
— А почему, если я уйду, то ты, золотце, навредишь мне бездействием? — всё же взяв себя в руки и загнав поглубже жалость к малышке, попытался вернуться я к конструктиву.
— Однажды надевший медальон, что у тебя на шее, не сможет прожить больше одной луны, пока не снимет его с помощью алтаря, — на последнем слове она указала на почти под корень спиленный сталагмит метрах в двадцати от нас, и к которому словно магнитом притягивало всё ещё вращающиеся вокруг меня энергохлысты. — Поэтому я обязана предупредив удержать тебя от такого поступка, так как если ты уйдешь сейчас, то просто умрёшь, а медальон сам вернётся в преддверие. Прости, это не я придумала. Но если возложишь медальон на алтарь, то он отпустит тебя, усилив, а сам всё так же вернётся в преддверие, дожидаться следующего хозяина. В этом случае ты проживёшь полноценную жизнь, пользуясь дарованными силами, в замен сам, или возложив на выбранного члена рода, будешь обязан каждые десять лет находить и приводить новых владельцев медальона. Может кто-нибудь из них(всхлипнув) и освободит меня.
Так, так, так. Она разом ответила на все мои вопросы. Это что же получается? Вильдо, значит, был таким же как и я, и пока был жив, брал каждые десять лет этот вот медальон-ловушку в каком-то преддверии, полагаю что в родовом склепе, и искал Видением подобных себе, чтобы надеть на них опасную, но щедрую цацку. Ту, которая пусть и открывает невероятные перспективы, в виде собственно Видения, ну и принятия в род не таких уж и хитрожопых, как оказалось, Вольнопольских, но взамен потребуется пройти полосу препятствий, так сказать, чтобы отсеять неликвид, а на финише стать магом посильнее, избавившись от «удавки», хотя скорее «тикающей бомбы» на шее. Ну и заодно попытаться освободить из заточения девчонку. Платой же за полученное и вышеназванное будет регулярная поставка новых кандидатов на членство в роду, которому попросту выгодно наличие Видящих в своем составе, а по совместительству и соискателей на почетное звание спасителя принцессы, ну или кто там эта девчонка, но явно не спящая, хоть и красавица.
Только вот по количеству действующих Видящих, то бишь их отсутствию, ну раз сестра Видьдо, очевидно не по крови, сама занималась доставкой кандидата — отсев приличный у этого вот аттракциона невиданной щедрости. Вот и выходит, что однажды принятый в род Видьдо за свою жизнь приводил раза два-три кандидатов, которые либо не прошли ловушки, либо в ужасе сбегали, так и не поболтав с жуткой малышкой, а затем сдохли через месяц от жуткого медальона, либо попросту не дожили до сего момента по каким-то иным причинам. Хотя чего я гадаю?
— А Вильдо сколько лет назад тут был?
— Последний, кто принес мне медальон, был здесь три цикла назад, — печально, едва улыбнувшись, ответила мне девочка, чьи грустные глаза окончательно придушили эгоиста во мне, и похоже, я сейчас совершу какую-нибудь глупость. — Только его звали Вилли. Затем был странный юнец, что в страхе сбежал даже не заговорив со мной и не слушая, когда я кричала ему вслед, что он погибнет не сняв медальон. А затем кто-то, кто так и не добрался.
Тяжело вздохнув очаровашка встала с пещерного пола и побрела от меня, очевидно не желая давить, прекрасно, похоже, осознавая, какое впечатление производит на нестойких персонажей, что вот уже хз сколько раз приходили сюда.
— Сколько ты тут уже? — ненавидя себя за принятое решение хрипло спросил я.
— Ты пришел в восемнадцатое открытие преддверия, — неживым голосом, едва слышно ответили мне, так и не обернувшись.
Сто восемьдесят лет, значит.
— Что нужно, чтобы тебя освободить, — всё же проиграл я в борьбе с собой, задав-таки этот вопрос.
— Стань вместо меня, — вздрогнув от моего вопроса, девочка медленно обернулась и наконец произнесла это довольно странным голосом.
В нем не было ни мольбы, ни надежды, ни скрытого предвкушения, ни жалостливости, в конце концов. Лишь горечь и вызов что ли, хотя скорее злость на свою судьбу и маловероятность положителтного исхода при такой-то формулировке, пусть и произнесено всё было так же, негромко и депрессивно.
— Что это значит? Как выглядит? Что нужно делать? — очень уж я не люблю столь неоднозначные условия, и просто бешусь от необходимости выуживать конкретику у любителей играться словами.
— Ты третий, кто прошел дальше этого момента и хотя бы потребовал подробностей, — совсем грустно улыбнулась пленница подземелья, а указав себе под ноги продолжила. — Ты должен будешь просто стать здесь, чтобы я смогла покинуть круг. Это всё, что мне позволено сказать.
— Почему ты там оказалась? — спустя несколько минут раздумий, решил я хоть как-то оправдать свою глупость, маскируемую под цепочку логических умозаключений.
— Я не знаю. Не помню, — очевидно утратив всякую надежду понурилась сереброглазая, понимая, что у неё нет никаких аргументов, чтобы убедить пожертвовать собой ради неё.
— Ты что-то получаешь от того, что медальон попадает на алтарь? — решил я напоследок потешить свою паранойю, опираясь на странную оговорку чуть ранее: про приносимый ЕЙ медальон.
— Да, если медальон оказывается на алтаре, я получаю воспоминания за те дни, что он был на шее у пришедшего сюда, — если честно, удивила она меня, очевидно правдиво ответив на мой вопрос, так как даже улыбнулась, глядя куда-то вдаль невидящим взглядом. — Я не сошла с ума за время заточения только благодаря этому. Пусть я и провожу во сне почти всё время, пока не откроется преддверие, но невероятно больно каждый раз пробуждаясь обнаруживать себя всё там же, и осознавать что моя пытка не окончена. Только сладкое, единственное что я могу почувствовать, да чужие воспоминания за несколько дней — это то, что хоть как-то мирит меня со своей судьбой, и единственное чего я жду, давно уже поняв что мне не покинуть…