Пляска на плахе. Цена клятвы
Шрифт:
***
Джерт медленно шагал по мокрым каменным плитам и вспоминал влажные прелести златовласой девы. Ноги обдувал мерзкий сквозняк, а чресла все еще звенели от напряжения. Жаль, что Артанна его прервала: хрупкая служанка латанийского посла могла стать интересным опытом. С вагранийками у него тоже ни разу не случалось, и это было еще одним упущением. Впрочем, к демонам обеих. Пока что.
Джерт воочию увидел, что означал разговор по-хорошему в представлении Грегора Волдхарда – на слугах не осталось живого места. Правитель Хайлигланда
— Интересно, как все это выдерживала Артанна? — задумчиво прошептал он, глядя на первого пленника.
Узник оказался тупым, как пробка. Из его рассказа Джерт сделал вывод, что тот в основном выполнял всякую работу, требовавшую применения грубой силы. Кроме того, этот недалекий детина бывал на кухне нечасто и уж точно не таскал подносы в господские покои. К приготовлению пищи его не подпускали, хотя он всеми правдами и неправдами туда рвался в надежде стащить лишний кусок съестного.
Второй узник был уже в преклонных летах. Его руки сильно тряслись, а маразматичная голова соображала с трудом, и Медяк всерьез сомневался, что старику поручили бы столь ответственное дело, как отравление посла.
Оставались еще двое – юнец и женщина. Насчет паренька энниец сомневался. В замке он появился относительно недавно, пришел вместе с кучкой батраков. Судя по тому, что рассказал о нем эрцканцлер, мальчишка из шкуры вон лез, чтобы выслужиться и остаться на теплом месте. Едва ли ему хватило бы духу плевать в колодец, из которого он пил вкусную водицу, но проверить стоило всех.
Медяк смог беззвучно отпереть замок и скользнул внутрь камеры. Смесь ароматов фекалий и сырости едва не вышибла из него дух, заставив проклинать излишне чувствительный нос. Джерт прикрепил факел к стене и подошел к скрюченному человечку. Тот выставил вперед руку, защищаясь от непривычно яркого света.
— Видать, тебя тут не особо кормят, — произнес наемник по-эннийски и достал сверток с хлебом и сыром. — Достал для тебя кое-что, пока служанки отвернулись.
Узник округлил ввалившиеся глаза и замотал головой:
— Что?
— Значит, и ты не знаешь языка, — Джерт нахмурился. — Мои надежды начинают стремительно разваливаться.
— Я не понимаю…
— Хлеб жуй, говорю, — наемник перешел на знакомое парню наречие. — Сколько тебя не кормили?
— Два дня как. И били… Гвардейцы били… Герцог бил…
— Изящные манеры в этих местах не в почете, я уже понял, — кивнул энниец. — Давай договоримся: я тебя кормлю и пою, а ты отвечаешь на мои вопросы. Все, что знаешь. Лупить не буду.
Мальчишка согласно ухнул, набивая рот долгожданной едой.
— Не налегай ты так, потом кишки крутить начнет, — предостерег Джерт.
— Простите, господин, уж очень жрать хочу, аж гадить нечем.
Медяк покосился в сторону угла, служившего отхожим местом.
— А так и не скажешь. Ладно, малец, расскажи, как тебя зовут, и как давно ты в замке.
— Ройко я, из Кроддена.
— Это где?
— В Спорных землях, потому и ушел оттуда. Деревушка
— Но ты, как я вижу, не в войске.
— Угу, — жуя, кивнул парнишка. — Покамест в замке были, я слонялся по двору, помогал девкам-служанкам. Ну, то ведра дотащить, то овса коням насыпать, то репу почистить. Все по мелочи. Да и пригодился как-то. Я б остался, да вот уже и не знаю, что теперь со мной будет. Может вообще повесят. Знавать бы только, за что.
— Если поможешь мне, попрошу не вешать. Но чур без вранья, — прошептал Джерт, протягивая узнику мех с водой.
Мальчишка с остервенением припал к горлышку, драгоценные капли воды стекали по подбородку. Утолив жажду, он вытер рот тыльной стороной ладони, еще сильнее размазав грязь по чумазому лицу.
— Вот это я понимаю! Спрашивай, добрый человек.
Джерт криво усмехнулся. Интересно, кем бы его назвал этот малец, узнай он об истории с лекарем из Гивоя?
— Расскажи, что ты видел и где был в вечер, когда отравили посла.
— Я уже говорил герцогу, — вздохнул Ройко. — Помогал на кухне, таскал ведра из колодца, вроде дрова носил и растапливал печь, ощипывал куропаток. Меня еще кухарка гоняла, что-де медленно с ними вожусь.
Джерт внимательно посмотрел на мальчишку.
— Давай-ка поподробнее. Кому ты отдал птицу, когда ощипал?
— А я и не отдавал – у меня отобрали, — пожал плечами узник. — Инья сказала, что доделает, а меня отправила в погреб за разносолами. Барон любит ими закусывать.
— То есть куропаток ты отдал Инье.
— Ага.
— И больше ты их не видел?
— Неа, — замотал головой юнец. — Можно мне еще хлеба?
Наемник отломил щедрый кусок и протянул мальчишке:
— Бери, заслужил. Расскажи об Инье.
— Да я мало что сказать могу, не особо мы с ней ладили, — сник Ройко. — Гоняла она меня туда-сюда и покрикивала за нерасторопность. Но в тот день была добрая, сама предложила с этими птичками, будь они неладны, закончить.
— Почему ты не рассказал об этом герцогу?
— Не успел. Он мне так врезал, что я потерял сознание. Когда очухался, уже никого не было. Потом пришел стражник. Сказал, допросят позже.
Получалось, до самого интересного лорд Грегор так и не добрался. А ведь эта Инья как раз оказалась последней заключенной, ожидавшей его визита в соседней камере.
— Давно Инья при замке? — спросил Джерт.
— Пару месяцев точно. Примерно вместе со мной появилась, но пришла с юга. То ли из Гацоны, то ли из Гивоя. Точно южанка – вечно зябнет и кутается. Говорит, холодно ей в этих краях. Но дело знает хорошо, с половником ловко управляется. Вот бы ее похлебки сейчас плошку…
Джерт и сам бы отдал многое, чтобы согреться горячей едой. От холода не спасал даже одолженный у Артанны шерстяной плащ. При мысли о дымящемся наваристом супце свело живот. Отогнав эти мысли, Джерт вернулся к разговору.