Пляска смерти
Шрифт:
— Нет, но ложноположительные очень редко бывают, миз Блейк, очень редко.
— А есть что-нибудь вроде анализа крови, что дает сто процентов?
— Есть анализ крови, но обычно врачи вполне доверяют домашнему тесту.
— Но если бы я хотела сдать анализ крови для полной уверенности, это можно было бы?
— Вполне.
— Сегодня.
— Миз Блейк, если вы так беспокоитесь, сделайте повторно домашний тест, но вряд ли он вам даст иной ответ. Ложноотрицательные нам встречались, но ложноположительные ответы очень редки.
— Насколько
Слышно было, как она шуршит бумагами.
— Когда была последняя менструация?
— Первая неделя сентября.
— Точной даты не помните?
— Нет.
Я старалась не злиться. Да кто вообще запоминает даты менструаций?
— Миз Блейк, Анита, я думаю, надо вас записать на предродовый осмотр.
— Предродовый? Нет… то есть да… а, черт…
— Анита, мне с многими женщинами приходится разговаривать. В основном они счастливы от таких известий, но не все. Судя по вашему голосу, вы не обрадованы.
— Нет.
— Доктор Норт сейчас подойдет, я передаю ему трубку.
Молчание, шорох, шуршание ткани, потом мужской голос:
— Здравствуйте, Анита! Как поживает моя любимая охотница на вампиров?
— Не слишком сегодня.
Сама услышала, какой у меня тихий и огорченный голос.
— Обидно слышать. Давайте запишем вас на прием.
— Я не хочу быть беременной.
Он секунду помолчал.
— У вас небольшой срок, Анита. Еще есть варианты.
— Вы имеете в виду аборт?
— Да.
— Не могу, если там нет чего-нибудь совсем плохого. Я в смысле, что надо провериться на синдром Влада и на синдром Маугли.
— Синдром Влада — понимаю, но на синдром Маугли надо проверяться, только если у вас был секс с оборотнем в образе зверя.
Я приложилась головой к холодным плиткам стены.
— Я знаю.
— О… — начал он слишком энергично, как говорят это «О», когда хотят сказать на самом деле «О Боже мой!». Но он быстро взял себя в руки — врач все-таки. — Пегги, я буду говорить из кабинета, переключите, будьте добры. Анита, погодите, лучше нам поговорить наедине. — Мне пришлось послушать аккорды — слава богу, недолго, потом он взял трубку: — О’кей, Анита, надо посмотреть вас как можно быстрее. — Шуршание листов бумаги, потом он сказал: — У нас отмененный визит сегодня на два часа дня.
— Не знаю, смогу ли я.
— Будь это плановый предродовый осмотр, Анита, я бы сказал: «Ладно, приходите на той неделе», но если надо проверять на оба эти синдрома и вы говорите, что есть ненулевой шанс, особенно для синдрома Маугли, то нужно кровь брать сейчас.
Я хотела сказать, что только один раз у меня был секс с ликантропом в животной форме, всего один раз, но, как говорится, одного раза достаточно.
— Док, я читала про синдром Влада. Про второй я мало что знаю. Я в смысле, что если я беременна, то это ведь сейчас всего лишь комочек клеток? То есть ну никак не больше двух месяцев, да? И нет шанса, что младенец попытается прогрызть
Просто от этих слов у меня свело живот. Может вообще не быть варианта что-нибудь сохранить.
— У людей для млекопитающих довольно долгий период вынашивания. Оборотень, о котором идет речь, — млекопитающее?
— Да. А есть разница?
— Может быть. Видите ли, опасность синдрома Маугли в том, что иногда зародыш растет с животной, а не человеческой скоростью.
Я быстренько пролистала в уме все курсы биологии, которые слушала, но о периоде вынашивания леопарда не упоминалось нигде. Тема не возникала.
— Анита, вы меня слышите?
— Я здесь, док, я просто… я знаю, что если это синдром Влада, то надо прерывать. Ребенок все равно не выживет, но попытается меня с собой забрать. Но насчет второго синдрома я не знаю, он куда более редкий.
— Очень редкий, в этой стране вообще зарегистрировано всего десять случаев. Если обнаружится худшее и это будет синдром Влада, то у нас будет время его устранить. Если синдром Маугли — тогда зависит от того, какой зверь. — Я услышала стук клавиш компьютера. — Вы знаете, что это был за оборотень?
— Это было только один раз, и… — Я прекратила оправдываться и просто сказала: — Леопард. Да, леопард.
Бог мой, невозможно было поверить, что я веду такой разговор.
Снова заклацали клавиши.
— У леопарда беременность от девяноста до ста шести дней, в среднем девяносто шесть.
— И что?
— У человека — двести восемьдесят дней.
— Да, ну так что?
— Так вот что: я полагаю, что у вас нет выраженного синдрома Маугли, или вы бы уже знали. Вы были бы уже близки к родам.
— Вы шутите?
— Нет, — ответил он, — но у вас его явно нет. Может быть, синдром Маугли в стертой форме. Если так, то беременность может вдруг пойти ускоренно, и вы от самого начала беременности вдруг окажетесь в нескольких днях от ее конца.
— Вы шутите.
— Пока мы говорим, я смотрю литературу. Потрясающая штука — Интернет, иногда. Два случая в этой стране синдрома Маугли в ослабленной форме. Даже если сделать тест, мы сможем только сказать вам «да» или «нет». Как с синдромом Дауна: можно сделать тест и сказать, есть он или нет, но без амниоцентеза никто не скажет, насколько он выражен.
— Синдром Влада означает аборт автоматически. А синдром Маугли? — спросила я.
Он помолчал, потом сказал, тщательно подбирая слова:
— Автоматически — нет. Но врожденные дефекты могут быть… гм… очень серьезные.
— Я никогда не слыхала раньше, чтобы вы нервничали, доктор Норт. Чего я не знаю, из-за чего вы заговорили таким тоном?
— Если у вас стертая форма синдрома Маугли, то в понедельник зародыш может на ультразвуковом исследовании оказаться больше срока, до которого в этом штате разрешен аборт. При этих возможных врожденных дефектах, Анита, вам не хотелось бы лишать себя вариантов.