Пляска смерти
Шрифт:
Я сделала первый глоток горячего крепкого кофе. Потом, днем, я в него буду добавлять сахар и сливки, может быть, но сейчас он мне нужен был черный как есть, как я люблю. Закрыв глаза, я сделала глоток, пропуская через себя тепло. Я кофеманка? Может быть, но бывают мании и похуже.
Открыв глаза, я сказала:
— Хороший кофе.
Мика улыбнулся:
— Рад, что тебе понравилось, но к двум часам уже почти все вампиры проснутся и соберутся сюда. И дневные посетители тоже будут.
Я кивнула и на этот
— Знаю, — сказала я и передала Мике то, что говорил мне доктор.
Он моргнул — долгим, медленным движением. Я его и за собой замечала, когда приходится слишком много информации обработать слишком быстро.
— Ты должна ехать.
— Знаю, — сказала я, села на край кровати и заставила себя откусить кусок круассана. Он тоже был хорош, мягкий, маслянистый, но я не была голодна. Кофе я хотела, а все остальное ела только потому, что надо. Ела, чтобы все были живы и здоровы. Завтрак мне всегда было нелегко съесть, но сегодня я к тому же еще и сильно нервничала… ладно, сильно боялась.
— Я поеду с тобой как бойфренд и как леопард.
Я кивнула:
— Натэниел к тому времени вряд ли в человеческий вид вернется.
— Ты знаешь, что Ричард взял на работе выходной?
Я кивнула:
— Договорился, что его заменят.
— Он тоже захочет поехать, как ты понимаешь.
— Наверное, — кивнула я.
— Он может быть твоим волком, — предложил Мика.
Кто-то прокашлялся — Римус оказался ближе к кровати, чем мне помнилось.
— Извините, случайно все слышал.
— Мне все равно нужно с собой не меньше двух охранников, так что ты должен знать.
Он кивнул:
— Хорошо, Анита, но, как говорила мне Клодия, Ричард не даст тебе вызвать его зверя. Что пользы в его волке, если он не даст его вызвать?
Я кивнула:
— Верно, но он все равно захочет поехать.
— А если я возьму в качестве охранника одного из волков?
— Только без шума.
— Я сделаю так, что Ричард знать не будет, — сказал Римус. — Хотя он может все-таки передумать.
Я покачала головой:
— Если он не хотел перекидываться здесь, под землей, то тем более не станет посреди акушерского отделения больницы Святого Иоанна.
— Должен сказать, что никто из нас не стал бы. Отличный способ, чтобы на тебя натравили полицию.
Я кивнула:
— Знаю и изо всех сил постараюсь держаться, но я боюсь, а визит обещается стрессовый.
— Тебе нужен лев. Этот новый не придет в человеческий вид к двум часам, — сказал Римус.
— Кто-то вроде бы говорил, что Джозеф сегодня приведет своих, чтобы я могла выбрать?
Мика кивнул.
— Ему нужно позвонить и узнать, когда он может здесь быть, — сказала я. Заставила себя доесть круассан, а одной чашки кофе уже не было. Я отпила из второй и оперлась на спинку кровати. Сколько-то еды я
— Я сделаю.
Он вытащил откуда-то маленький сотовый телефон и отошел от кровати, создавая нам подобие уединения. Подобие — поскольку он все равно все слышал, но я была благодарна за жест.
Мика был одет в белую рубашку, накинутую на загорелое тело. Рукава туго застегнуты, но надета она была скорее как пиджак, а не как рубашка. Джинсы начинали свою жизнь черными, но сейчас скорее были серыми. Он свернулся на кровати возле меня, босиком.
— Ты надел то, в чем не жалко перекинуться, — сказала я.
Он кивнул. Волосы он убрал в хвост, но несколько прядей пропустил, и они обрамляли его лицо. Выглядел он просто очаровательно, если не считать глаз — слишком серьезных.
— Ты думаешь, у меня снова будет… — я помахала рукой, подыскивая слово, — приступ?
Он улыбнулся, но до глаз улыбка не дошла.
— Скажем так, что я к этому готов.
Я стала пить кофе чуть быстрее, потому что он остывал.
— Я достаточно поела?
— Нет, — ответил он просто.
Я опустила голову:
— У меня живот сегодня будто в узел завязан.
— Или еще один круассан, или целый фрукт, или весь сыр.
Я допила кофе и потянулась за круассаном. Когда не хочешь есть, хлеб проще всего в себя затолкать. Я стала отщипывать кусочки.
— Жан-Клоду нужно сказать про больницу.
— Знаю.
— Я могу сказать.
Я посмотрела на него, сдвинув брови:
— Ты не доверяешь мне это сделать?
Он сел, поднял руки:
— Я сделаю все, чтобы облегчить тебе задачу, но он должен как можно скорее узнать, что ты собираешься у него увезти слугу-человека, подвластного зверя и как минимум двух-трех доноров крови.
Я бросила недоеденный круассан обратно на поднос.
— Если есть какой-нибудь другой способ это сделать, скажи, я так и поступлю.
— Я этого не говорил. Я сказал только, что Жан-Клод должен знать.
— Так пойди скажи ему, — буркнула я, чувствуя первые струйки злости.
Обиженных глаз я не увидела — увидела осторожные. Он попытался взять меня за руку, я отдернулась.
— Не надо меня за ручку держать, а то я совсем расклеюсь.
Он убрал руку.
— Никто тебя не осудит, если ты расклеишься.
— Кроме меня.
Он вздохнул:
— И всегда тебе надо быть сильной…
— Надо, — кивнула я.
Он слез с кровати, встал рядом, глядя на меня. Мне не хотелось, чтобы он так стоял и меня разглядывал. Я хотела злиться, а это всегда было нелегко, когда он так славно выглядел. Черт, мне трудно было ссориться с кем угодно из мужчин моей жизни: им стоило только раздеться, и они уже выигрывали спор. Это правда, и это меня тоже злило.