Пляска смерти
Шрифт:
Не ответил никто, так что пришлось мне.
— Нет, ты не ошибаешься. Мои силы слишком непредсказуемы, чтобы использовать их сейчас публично. Мне придется чертовски крепко закрываться щитами.
— Может быть, ты и можешь в такой степени управлять своей некромантией, — сказал Реквием, — но ardeurеще не укрощен и не взнуздан.
— Она только что освободила тебя, — сказал Нечестивец. — Как ты можешь хотеть, чтобы она снова тебя поработила?
— Я не хочу снова быть рабом, но я хочу, чтобы она на мне напиталась.
Я обернулась к Жан-Клоду:
— Так он свободен или нет?
— Ты вернула меня обратно, и я теперь могу выбирать, Анита.
Я посмотрела на него:
— Не понимаю.
— Ты сказала, что не будешь питать от меня ardeur, если я не освобожусь и не верну себе возможность выбирать. Ты сказала, что это было бы изнасилованием, если у меня нет выбора.
— Не знала, что ты запомнил все, что я говорила.
— Запомнил.
— Я думаю, что сейчас питать на тебе ardeurбыло бы слишком опасно.
— Ты поклялась, что будешь питаться от меня, если я освобожусь. Я освободился.
— Я тебя освободила.
— Ты уверена? Ты уверена, что моя воля тебе не помогла чуть-чуть?
Хотела я сказать, что уверена, но…
— Не знаю.
— Тогда я выбираю, чтобы ты кормилась.
Я все качала головой.
— Пируй, Анита, пируй на моем теле, пей глубоко из моей воли, пока она не прольется на тебя подобно крови.
— Ты еще не можешь ясно мыслить.
Я встала и пошла прочь — он поймал меня за руку одним из тех движений, за которыми не уследить.
— Я сделал не тот выбор, который сделала бы ты на моем месте. Я не сказал того, что ты хотела от меня услышать, но я свой выбор сделал.
— Отпусти, Реквием.
Он посмотрел на меня и улыбнулся.
— Не хочу. И я свободен, могу не подчиняться. Я дрался за свое возвращение, потому что ты сказала: только в этом случае, только тогда будешь питать от меня ardeur. Отвергнешь ли ты меня теперь, когда я вернулся из битвы победителем?
— А что, если от одного сеанса ты снова попадешь в рабство? Если ardeurснова поглотит тебя?
— Если мне никогда не светит быть поглощенным любовью, что может быть тогда лучше, чем ardeur?
— Похоже на речи наркомана, унюхавшего запах зелья после долгого воздержания.
— Мое сердце умирало дважды. Один раз — когда кончилась моя смертная жизнь, и второй раз — когда у меня забрали Лигейю. И я столько времени ничего не чувствовал, Анита, — ты снова вернула мне способность чувствовать.
Он сел и притянул меня к себе. Я уперлась ему в грудь, едва не угодив ладонью по ране от ножа.
— Это ardeurзаставляет тебя снова чувствовать.
Он раненой рукой тронул мое лицо:
— Нет, это в тебе что-то такое есть, что пробудило во мне сердце.
Меня охватил панический страх, что он сейчас признается в вечной любви.
Реквием держал меня раненой рукой за щеку, но руку мою отпустил, потянулся здоровой рукой к Жан-Клоду, положил ее ему на талию. Я знала, что через толстый халат он ощутил немного, но это был самый интимный его жест по отношению к Жан-Клоду за все время, что он был с нами.
— До сих пор всегда твой ardeurбыл одного вкуса с ее, Жан-Клод. — Он не обо мне говорил, а о Белль Морт, потому что «она» без уточнения всегда относилось в их разговорах к Белль. — А вчера этого вкуса в нем не было. Ощущалась только твоя сила и больше ничья. Я знал, что ты стал sourdre de sang, но до вчерашней ночи ты все еще был планетой, вращающейся вокруг солнца силы Белль Морт. Вчера ты стал солнцем, а она — луной.
— Белль была луной, — сказала я.
Он посмотрел на меня с улыбкой:
— Нет, Анита, луной была ты. «Луна — нахалка и воровка тоже: Свой бледный свет крадет она у солнца». [2]
— Что-то цитируешь, — сказала я.
— Шекспир, ma petite. Он цитирует «Тимона Афинского».
— Это я как раз не читала. — Пульс у меня бился в горле, и кровь капала из ранок на шее. — Мне не нужно прямо сейчас питать ardeur,Реквием, и поскольку все сейчас и так идет как-то неправильно, я лучше подожду, пока возникнет нужда.
2
Перевод Н. Мелковой.
— В этом есть смысл, Реквием, — сказал Лондон.
Реквием посмотрел на него неприязненно:
— Ты стал бы ждать?
— С разрешения мастера, — заявил Лондон, — я хотел бы уйти.
— Иди, — разрешил Жан-Клод.
Лондон не побежал к двери, но и нельзя сказать, что пошел неспешно. Черт побери, если бы я могла от всего этого сбежать, сбежала бы, не думая. Но от себя не убежишь.
— Все, кто хочет уйти, — свободны, — сказал Жан-Клод.
— Испытание не получится, если нас здесь не будет, — возразила Элинор.
— Испытание закончено. Мы слишком опасны, и мы это знаем.
Элинор не стала спорить и вышла. Нечестивец взял брата за локоть и вывел из комнаты. Кажется, Истина плакал.
— А нам что делать? — спросил Римус.
— Охраняйте нас, если можете.
— Можем.
Кажется, он слегка обиделся, что Жан-Клод в этом усомнился.
— Можете нас охранять от нас самих? — спросил Жан-Клод.
— Не понял, — сказал Римус.
Циско принес бинты и пластырь. Он стоял возле кровати, будто не зная, что с ними делать. Я потрогала шею и увидела на пальцах кровь, но укус был чистый. Много крови не будет, если укус был нанесен правильно, а зная Реквиема, я в этом не сомневалась.