Плясоха. Одесские хроники
Шрифт:
«Адеса»
Мы не пили «шипучее» летом
на песке разогретом солнцем,
охлажденное и вспотевшее,
из стаканов, украденных где-то.
И не ездили мы по городу,
задохнувшись под мышкой трамвая
стародавнего,
антикварного,
пропотевшего, мокрого, грязного,
громогласного и звенящего,
с пеной у рта эпилептика.
И не шлялись мы просто по улицам,
изучая все лица прохожие,
и дома, и скверы, и надписи
– все такие ни с кем не схожие.
Не влюблялись мы, не волочились,
не кутили, не ели, не пили…
Чем же там мы тогда занимались?
И зачем бы нас мамы родили?
Простостих №8. «Одесский трам».
Меня взял под мышку трамвай.
Он вас тоже брал иногда,
когда ваш шофер заболел,
а может, уж так получилось.
Меня взял под мышку трамвай,
и пять минут за четыре
проехал он, как никогда,
назло всем законам Вселенной.
Потели там все, как всегда.
Простостих №9
Опять я не знаю, что надо.
А надо мне женщину рядом.
Просто чтобы была.
Чтоб целовать иногда.
Простостих №10. «Этот вечер…»
Черная ночь.
А девушки в белых платьях.
И юноши рядом,
суровые как мужчины,
светят огнем папирос.
А по бульварному камню
скользят за своим же огнем
скользкие автомашины.
И на друг друга стараются
все не смотреть в этот вечер.
Простостих №11
Здесь есть такие девушки!
В Москве ты похожих не сыщешь!
В Москве они все бы – актрисы!
Не много таких в Москве!
Я, честное слово, не вру.
От их обаянья мужчины
шалеют и кажутся глупыми,
а мальчики выше становятся
и шире в плечах, и смелее,
как будто идут на цыпочках.
А ты, хоть и был всегда глупым,
на этот раз
поглупел!
Простостих №… (текст утерян)
Кураж в «Куряже»,
на Шалашный за водкой
бульваром скользким
фара несется…
22 июля, пятница.
Осенняя школа игры на водосточной трубе
Осень открыла школу игры на барабанах крыш и водосточных трубах.
Мы вышли в партер мостовой и аплодисментами брызг соединились с исполнителями. Литавры грома ударили в последний раз, – и заструилась грустная река последних восторгов. Ноги промокли от слез. Башмаки хлюпали носами. Грустно, грустно, грустно. Пора, пора, пора. Расстанемся, уйдем, исчезнем. Навсегда, навсегда, навсегда.
Обедать с Собачьего мы ходили наверх, на проспект Шевченко, в филиал Межрейсовой базы моряков, в столовую с белыми скатертями и вежливыми официантками.
– Что у вас на первое?
– Борщ и суп с клёцками.
– Суп вкусный?
– Суп я не ем. Это раз. Суп можно сварить из чего угодно. А борщ – это же продукт. Я хочу, чтобы люди ели вкусно. Сегодня наш праздник – День работников торговли. Сегодня же воскресенье, 24 июля.
После обеда мы спускались к морю уже не по Кирпичному переулку, поэтому обязательно проходили мимо кафе «Глечик». А однажды зашли…
Припев к танго «Глечик»
Ищу Марию Денисову.
Не его. Себе самому!
Спой про Марию, Владимир.
Спой про Одессу и вечер.
Спой, как тебя разлучили.
Спой про Марию и «Глечик».
А потом наступили «суровые» будни, и мы перестали загорать всей нашей дружной веселой компанией на Собачьем пляже. У ребят начались интенсивные съемки в «Зеленом фургоне», а я вернулся к своей работе на одесском телевидении. По заданию отдела информации я продолжил мотаться по городу и области на потрепанном телевизионном УАЗе. Водитель отменно рулил, оператор снимал, а я собирал «на карандаш» соответствующий материал и вечером писал дикторские тексты для утренних новостей. Но уже без особого удовольствия и рвения.