Пляж призраков
Шрифт:
И еще одно отличие: у Терри, когда она улыбается, на щеках появляются маленькие ямочки, а у меня нет. Ну и слава богу!
Еще несколько минут мы шагали по берегу океана, окаймленному соснами и высокими серыми валунами.
— Ты его, наверное, вспомнил, потому что переживаешь… — задумчиво сказала Терри. — Оно и понятно: целый месяц вдали от дома…
— Наверное, — согласился я. — Все-таки мы никогда так надолго не уезжали. С другой стороны, чего, спрашивается, переживать? Брэд и Агата — мировые старики!
Брэд Сэдлер — наш дальний родственник. Я бы сказал даже —
Но с ними очень здорово, и на самом деле они ничуть не похожи на стариков. Поэтому, когда они пригласили нас провести последний месяц каникул в Новой Англии в их стареньком коттедже па берегу океана, мы, не раздумывая, согласились. Предложение было потрясающим, тем более что в противном случае нам пришлось бы провести этот месяц в нашей тесной и душной квартире в Нью-Джерси.
Приехали мы сегодня утром. Брэд и Агата встретили нас на станции и по дороге, петлявшей среди сосен, привезли в свой коттедж.
Едва мы распаковали вещи, как нас потащили обедать и заставили съесть по огромной тарелке супа с моллюсками и сметаной (мы, впрочем, не возражали — суп был потрясающий!), после чего Агата сказала:
— А теперь почему бы вам не заняться изучением окрестностей? У нас есть что посмотреть.
Предлагать нам это дважды не пришлось — и вот мы здесь.
— Послушай, — сказала Терри, хватая мою руку и заглядывая мне в глаза. — А давай сходим и осмотрим это кладбище?
— Не знаю… — Кошмарный сон был слишком свеж в мой памяти.
— Пошли! — настаивала Терри. — Никакие зеленые руки из земли там не полезут — обещаю! Зато наверняка найдется несколько интересных надгробий — можешь мне поверить!
Терри обожает исследовать старые кладбища. Она вообще обожает все жуткое и таинственное. «Ужастики» она глотает дюжинами — один за другим. Причем самое невероятное заключается в том, что вначале она всегда читает последнюю главу.
Если есть какая-нибудь тайна, Терри должна узнать ее разгадку. Она просто жить без этого не может.
Моя сестричка интересуется всем на свете, но самое главное и необычное ее увлечение — старинные надгробия. К надгробию она прикладывает лист папиросной бумаги и, натирая сверху специальным восковым карандашом, делает копию надписи и рисунка [1] .
— Погоди! Куда же ты? — крикнул я ей вслед. Но Терри, перескакивая с камня на камень, уже бежала к кладбищу.
— Догоняй, Джерри! — ответила она, не оборачиваясь. — Не будь трусишкой!
Вздохнув, я повернулся спиной к океану и вошел в бор. Там пахло свежестью и сосновой хвоей. Кладбище, окруженное уже начавшей разваливаться каменной стеной, было совсем рядом. Найдя в ней подходящий пролом, мы пробрались внутрь.
1
Наверное, все мальчишки и девчонки знают этот способ копирования. Чаще всего так копируют гербы и надписи на монетках и медалях: прикладывают к ним тонкую бумагу и притирают обратным конном карандаша.
Терри тут же принялась разглядывать надгробия.
— У-у-у… — довольно протянула она. — Некоторые из них по-настоящему древние. Взгляни вот на это.
Она показала на маленькое надгробие. На нем был выгравирован череп с крыльями по бокам.
— Это голова смерти, — объяснила она мне. — Очень древний пуританский символ. Жутковато, правда? — Затем прочла надпись: «Здесь покоятся останки мистера Джона Сэдлера, ушедшего из этого мира 18 марта 1643 года на 38-м году жизни».
— Сэдлер? — удивился я. — Однофамилец или родственник? — Затем быстро подсчитал в уме: — Если родственник, то он был нашим прапрапрапра кем-то. Он умер больше трехсот пятидесяти лет назад.
А Терри уже склонилась над другой группой надгробий.
— Смотри, это датировано тысяча шестьсот сорок седьмым годом, а это — тысяча шестьсот пятьдесят вторым годом. По-моему, у меня еще никогда не было таких древних отпечатков.
Она выпрямилась и, сделав несколько шагов вперед, скрылась за каким-то очень высоким могильным камнем.
Осознав вдруг, как и где мы проведем этот месяц, я решил, что на сегодня кладбищ с меня хватит.
— Послушай, Терри, давай-ка лучше исследуем пляж, — осторожно предложил я вслух. — Ау! Ты где?!
Я обогнул высокий камень, за которым она исчезла, но сестренки там не оказалось.
— Терри?
Слышался лишь спокойный рокот океанского прибоя и шелест сосновых веток над головой.
— Терри! Перестань! Ты же знаешь, что я этого не люблю.
Голова сестренки высунулась из-за могилы шагах в четырех от меня.
— Почему? Испугался?
Ехидная улыбка на ее лице мне решительно не понравилась.
— Кто? Я? Да никогда в жизни! Терри выпрямилась.
— Ладно, цыпленок, пошли. Но завтра я обязательно приду сюда снова.
Через отверстие в стене мы выбрались с кладбища и вернулись на пляж.
— Интересно, что мы найдем вон за тем мысом? — сказал я, рванувшись было вперед вдоль линии прибоя.
Но Терри догонять меня не стала. Она наклонилась и сорвала крохотный белый с желтым цветок, притаившийся между двумя валунами.
— Это льнянка, — объявила она. — Правда, красивый цветок?
— Очень, — мрачно согласился я.
Коллекционирование дикорастущих цветов — это еще одно увлечение сестренки. Она их засушивает в специальном ботаническом прессе, а затем раскладывает в альбомы для гербариев.
Терри нахмурилась.
— Что с тобой? — спросила она.
— Мы все время отвлекаемся. А я хочу исследовать окрестности. Агата говорила, что где-то здесь есть маленький песчаный пляж, где можно купаться.
— Ладно, пошли, — миролюбиво согласилась сестричка, и мы, больше не останавливаясь, зашагали вперед.
За мысом действительно оказался крохотный песчаный пляж. Правда, камней, хоть и не очень крупных, здесь тоже хватало. С одной стороны пляжа в океан тянулся длинный мол, сложенный из больших необработанных валунов.